перейдут через реку и тут же рушат мост! Ну ни капли совести! С 1974 года, когда в учреждениях начала постепенно восстанавливаться структура, существовавшая до «культурной революции», многие воспользовались этим, чтобы пристроить своих родных и знакомых. А тем временем сколько толковых специалистов еще томилось на перевоспитании в деревне, в «школах кадровых работников», ожидая возвращения и назначения на работу! Неужели в их семьях не было трудностей, проблем и они меньше других нуждались в покровительстве? Но этих людей фактически вытесняли те, кто ничего не знал, зато имел блат. В ту пору кто был честен, тот и оставался в убытке.
И все-таки разъяренная Хэ Тин не забыла, что должна трезво оценить создавшуюся ситуацию. Хотя, вступая в партию, она в заявлении написала, что всю жизнь посвятит борьбе за коммунистические идеалы, ее истинной целью была только личная выгода. Отступление не предполагалось. Нет, так просто она не сдастся! Те детишки проживут еще много лет, успеют за себя побороться, а у нее времени осталось гораздо меньше. Да и связи ее могут оборваться в любой момент. И захочет ли тогда хоть кто-нибудь ради нее ударить пальцем о палец? Сомнительно. Отношения между людьми становятся с каждым днем все меркантильнее. Ох, падают нравы, падают. И чем дальше, тем больше.
Но судьба человека — в руках Кун Сяна! Что особенного он сообщил? Разве это смертельно? Из-за нескольких слов оружие складывать? Лучше она притворится простушкой, а как случай представится — приведет его в чувство: мол, помни, кто ты такой.
— Да-да, разумеется, этим детям нужна забота. Но сейчас не так трудно с распределением, как два года назад. Много всяких научных центров организуется, надо только способности иметь истинные, и место найдется. Ох, если бы не обстановка у меня в семье, я бы даже не заикнулась об этом! Работаю столько лет, а сама за себя ни разу не хлопотала. Когда дело тебя касается, трудней хлопотать. За других-то куда как легче, идешь, можно сказать, напролом, не колеблясь. А в семье моей вы же знаете положение: муж больной, его только в больницу сводить — и то проблема. Уж о прочем не говорю. А ведь я начальник отдела, мы сейчас осуществляем «четыре модернизации», чуть-чуть от других отстанешь — на тебя уже шишки валятся. Ну как без помощи обойтись? У меня ж больше способов никаких нет, я лазейки искать не приучена, только к старшим товарищам могу обратиться... Эх, да что говорить, вы же сами все прекрасно знаете. Ладно, если не можете мне помочь, ничего. Может, позже при случае вспомните о своей названой дочурке — мы признательны будем.
На другом конце провода тон сразу изменился. Видно, Кун Сян вспомнил, что за ним еще старый долг.
— Ах, крошка, дочурка названая!.. Да, каюсь, позабыл о ней дядя-папа... Ну что же, возьмем ее!
Готово! Обделано дельце. Чувства Хэ Тин постепенно
приходили в норму. Она опустила трубку и глубоко вздохнула. Нагнувшись, подобрала блокнот и бумаги, вытерла тряпкой стол. Из-под стекла ей беззаботно улыбались дети, снятые на курорте,— высокие, крепкие и красивые, как отец их в молодости. Когда же наконец они оперятся и перестанут доставлять хлопоты своей матери?!
В столовой Хэ Тин встала в очередь за Ши Цюань- цином. С большой таинственностью шепнула ему:
— Пообедаете — зайдите ко мне.
По какому поводу? Ши Цюаньцин растревожился. Еда не шла ему в горло, он с трудом пропихнул в себя горсть риса. Может быть, Хэ Цзябинь на него нажаловался? Или кто-нибудь заметил, что он в заявлении на материальную помощь включил в число иждивенцев еще и работающего сына, и теперь эти деньги обратно потребуют? Или Цянь донес, как Ши, напившись у него в гостях, кричал, что Хэ Тин лишь о Ло Хайтао заботится, а его даже на одну ступеньку повысить не может?
Ши Цюаньцин не знал, что его ждет. Начальница часто меняет свое поведение и вообще совершенно непредсказуема. Верно сказал о ней Хэ Цзябинь: «Возрастные изменения психики». Насилу выждав какое-то время, чтобы Хэ Тин успела отобедать, Ши направился к ней в кабинет. Войдя, он увидел, что та взвешивает безменом белый древесный гриб. Ши Цюаньцина охватила обида — как верного пса, которого ни за что ни про что вдруг пнул хозяин. Этот гриб Ши купил для начальницы через снабженца одной электростанции.
Хэ Тин, даже не взглянув на вошедшего, неотрывно смотрела на коромысло и двигала противовесом, ведя его совсем не в ту сторону.
— Вот, обертку сняла,— заговорила она,— в каждом цзине почти по ляну 1 недостает. Итого — двух лянов не хватает.
Ему хотелось ответить: «Поставь противовес нормально, и два ляна найдутся». Двух лянов не хватает! Четырех не хватало б — и то не прогадаешь. За цзинь — всего восемь с половиной юаней! Где еще купишь по такой цене?
Наверное, на электростанции сами часть оплатили, узнав, что гриб для Хэ Тин. Неужели из-за этих двух ля нов она и звала его? С нее станется. Небось думает, он себе отломил. Эх, напрасно ввязался он в это дело.
Хэ Тин вынула из сумочки большой пластиковый пакет. Ши Цюаньцин, подбежав, помог раскрыть его и терпеливо ждал, пока она вложит в него свой гриб. Похлопывая руками, Хэ Тин стряхнула пыль и труху с одежды, подошла к двери и плотно ее закрыла:
— Ты знаешь, куда вчера Ло Хайтао поехал в командировку?
— Нет.
— В Циндао, насчет тебя выяснять.
У Ши Цюаньцина душа ушла в пятки. До сорок девятого года его отец со своими братьями владел в Пекине магазином тканей. Доля отца была самой большой. Накануне освобождения отец взял эту долю и открыл в Циндао прядильную фабрику на имя Ши Цюаньцина. Не стоит и говорить, что это означало:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119