Кажется, это уже не должно вызывать споров. Но сила укоренившихся за несколько десятилетий привычек делает процесс преобразований нелегким. Трудности серьезны, препятствия велики, промедлить — упустить возможности, поспешить — шлепнуться в грязь... Сюда же примешиваются и интересы отдельных людей, ломающие первоначально логичный замысел. Прими хоть тысячу постановлений, но у меня свои твердо установленные правила: сначала я хочу присмотреться, попробовать, подумать, а уж потом взяться за дело... Да, осуществление реформы — это борьба, и на нее нужно потратить очень много сил.
Устоявшиеся привычки могут нанести немало вреда. В старину все китайцы отпускали длинные волосы, но когда воцарилась маньчжурская династия Цин \ стало обязательным выбривать часть головы и носить косу. В то время нашлось много достойных людей, которые противились этому порядку. Отговаривались болезнями, уважением к предкам и не хотели брить голову. В конце концов подчинялись, потому что голова все-таки важнее волос. А когда через два с лишним века начали срезать косы 2, многие не хотели этого делать, как будто коса определена человеку с сотворения мира. Они уже забыли, что в старину ни у кого из китайцев кос не было.
А сам Чжэн? Ему скоро семьдесят, а он все еще не сказал ни слова правды в открытую. Чего он ждет? Он ведь не боится, что на него навесят ярлык правого оппортуниста или каппутиста — это было уже много раз. Может быть, он погибнет на поле боя, но рано или поздно его
В ходе революции 1911 —1913 гг., в результате которой была свергнута монархия.
поймут и оценят, потому что жизнь всегда идет вперед, он верит, что истина в этом.
На этой мысли сердце Чжэн Цзыюня успокоилось. В его страстной, горячей мечте нет ничего, за что ему может быть стыдно перед людьми. Он решил прямо поговорить с Тянь Шоучэном об этом позорном листе бумаги.
Тянь Шоучэн никак не думал увидеть Чжэн Цзыюня сидящим у него в кабинете. Да, гость не из приятных! Министр спросил бесцветным голосом:
— Здоровье получше? Почему не побыл еще пару деньков дома, не отдохнул?
Чжэн Цзыюнь держал в руках сигарету и разминал ее, не зажигая. Так опытный солдат перед тем, как начать стрелять, тщательно исследует затвор своей винтовки. Они молчали, словно два противника на поле боя, ожидающие сигнала к атаке.
— Садись! — по-хозяйски сказал Чжэн Цзыюнь, потом брезгливо взял двумя пальцами бумагу, лежавшую на чайном столике, и протянул министру: — Товарищ Шоучэн, ты мне можешь кое-что объяснить? Что это такое?
Тянь Шоучэн, как иностранец, не разбирающий китайских иероглифов, долго смотрел на лист бумаги.
— Откуда это к тебе попало?
— Откуда попало — не имеет значения. Я, как заместитель секретаря партийной организации и твой заместитель, имею право требовать от тебя ответа на свой вопрос.
Чжэн зажег сигарету и медленно затянулся, не поднимая головы, не глядя на Тянь Шоучэна. Торопиться некуда, время есть. Было тихо, все звуки куда-то исчезли, министр слышал, как бьется его сердце. Удар за ударом, будто капли крови падают на стол — медленно, тяжело. Казалось, эти удары слышно далеко-далеко, а вокруг бессчетное количество глаз, разглядывающих его, так что увильнуть, отказаться от поединка невозможно. Он выдавил из себя:
— Это... не что иное, как попытка расширения круга делегатов. Чтобы донести до съезда мнения максимально широких слоев коммунистов. Максимально широких.
— Документ прошел через партком?
Тянь Шоучэн достал из портсигара сигарету. Взял зажигалку, пощелкал, но огня не было. Чжэн Цзыюнь бросил ему коробку спичек, однако Тянь Шоучэн продолжал щелкать зажигалкой. Наконец он высек огонь, зажег сигарету, а спички бросил назад Цзыюню. Затянувшись, министр сказал:
— Несколько человек обсудили.
— Что ж, тогда дай мне посмотреть протокол этого заседания! — Чжэн Цзыюнь протянул руку.
Блестевшее, словно смазанное жиром, лицо Тянь Шоучэна сморщилось.
— Э, то есть... несколько товарищей обсудили в частном порядке...
— Несколько человек? Кто именно? — Чжэн Цзыюнь встал и подошел к Тянь Шоучэну.
Тот молчал.
— Несколько человек обсудили в частном порядке, и этого достаточно, чтобы сделать документ да еще разослать по подразделениям от имени парторганизации? Кто дал вам право изменять инструкцию ЦК о выборах? Недаром люди говорят, что в министерстве тяжелой промышленности все вопросы решают только четыре человека, а мнение остальных коммунистов никого не интересует! — Он и без Тянь Шоучэна знал, кто эти несколько человек.
— Мы вовсе не хотели выступать от имени партийной организации!
Министр все просчитал заранее, не оставив на документе никаких имен. Никто ничего не докажет. Он знал, как обходятся с людьми, которые воруют то, что им поручено охранять.
— Отчего же у вас не хватило смелости поставить свои имена? Да вы просто не собирались этого делать. Все абсолютно ясно: нужно было создать у людей ошибочное представление о том, что это точка зрения парткома. Пользуясь силой организации, навязать свое мнение массам. Я требую собрать партийное собрание министерства, чтобы четко разъяснить это всем коммунистам. Считаю, что ваши действия идут вразрез с интересами организации и глубоко ошибочны. Подобные ситуации создавались
в нашем министерстве уже много раз, они недопустимы и в политической, и в обычной жизни, это полное пренебрежение партийными нормами. Мы не можем на собраниях говорить одно, а думать и поступать по-другому — таких людей нельзя считать коммунистами.
Тянь Шоучэн холодно усмехнулся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119