Ей ничего не дали.
Она поняла, что теперь будет есть в зависимости от желания хозяина. Действительно, даже в своей еде и питье она не могла проявить самостоятельность, а должна была ждать воли хозяина. Она поняла, что ей дают первый урок. Она вздрогнула: первый урок был, несомненно, весьма важным для рабыни.
Внезапно испугавшись, она схватилась руками за кольцо в полу, ощупывая ее неровную поверхность, а затем потрогала твердую металлическую пластину, прибитую к полу, в которую ввинчивалось кольцо и удерживающая его петля. Его размеры, форма, высота над полом, расположение, количество винтов, сами доски пола, трещина неподалеку — все это становилось все более знакомым. Ее сердце дико заколотилось. Она узнала и кольцо, и пластину, и петлю. Она была уверена, что трещину в полу она уже когда-то видела. Она подняла голову, ее губы дрожали. Она зашевелилась, но ей удалось лишь немного поднять руки — цепь была сильно укорочена.
— Да, — сказал кто-то, — это та же самая комната.
Она сжалась на коленях, цепь звякнула. Руки взялись за капюшон и разорвали его.
— Вы! — воскликнула она.
Теперь он казался очень высоким. В его руках были обрывки капюшона. Пышные влажные волосы рассыпались по ее плечам.
— Это шутка? — умоляюще спросила она.
— Думаю, да.
— Это комната моего хозяина?
— Конечно.
— Что вы делаете здесь? — удивилась она.
— Это моя комната.
— Значит, вы мой хозяин?
— Да, — кивнул Туво Авзоний. — Я — твой хозяин.
Глава 24
— Нет! — закричала она. — Это неправда!
— Нет, правда, — возразил Туво Авзоний. — Я купил тебя, я твой хозяин.
Внезапное, дикое, почти страшное выражение ужаса, отчаяния, невероятного возбуждения исказило лицо рабыни, но всего на один момент. Спустя мгновение она полностью взяла себя в руки.
— Я презираю вас, — заявила она. — Я не хочу, чтобы вы были моим хозяином!
— Свиньи и собаки не выбирают себе хозяев, а тем более такие ничтожные создания, как рабыни, — возразил Туво Авзоний.
Он отшвырнул капюшон на пол.
— Ты — Сеселла, — сказал он, давая ей имя. Она взглянула на него.
— Как тебя зовут?
— Сеселла, — сердито повторила она.
— Сеселла? — переспросил Туво Авзоний.
— Сеселла, господин.
— Не забывай об этом, — наставительно произнес он.
— Нет, господин.
— Как звучит из твоих уст слово «господин»? — поинтересовался он.
— Оно мне подходит, — ответила женщина. Она сама едва могла поверить, что такое простое слово, обращенное к мужчине, способно так взволновать ее. Она почувствовала себя теплой, мягкой, влажной и жаждущей.
— Что вы хотите делать с плетью? — вдруг беспокойно спросила она.
— Может, ты помнишь, как в подвальной комнате участка, ты набросилась на коленопреклоненного, беспомощного мужчину и с радостью и яростью ударила его несколько раз?
Он подошел поближе, вертя в руках плеть.
— Это сделала свободная женщина, Сеселла Гарденер, — возразила она, — не станете же вы наказывать бедную рабыню за то, что совершила свободная женщина?
— Я понимаю, что ты умна, — усмехнулся Туво Авзоний.
— Спасибо, господин.
— Но недостаточно умна. Свободной женщине неприлично становится рабыней, — продолжал Туво Авзоний. — В этом случае после ее обращения в рабство наказание будет даже более позорным, когда ее побьют, как простую рабыню.
— Я несчастна и слаба, — возразила она. — Я принадлежу вам! Пожалуйста, не бейте меня!
— Наверное, не следует слишком много вспоминать о том, что сделала свободная женщина Сеселла Гарденер, — сказал Туво Авзоний. — В конце концов, ее больше нет. Теперь ее место заняла всего лишь красивая малютка Сеселла, рабыня.
— Да, господин! — благодарно воскликнула рабыня. — Но господин еще не отложил плеть в сторону, — напомнила она.
— Потому что между свободной женщиной Сеселлой Гарденер и рабыней Сеселлой есть прочная связь — первая стала второй.
— Да, господин, — упавшим голосом подтвердила рабыня.
— Но не будем утруждать себя подобными вопросами.
— Конечно, господин!
— Тем более, что я могу побить тебя, когда захочу, — напомнил он. — Например, если мне понравится бить тебя, я буду делать это постоянно.
— Да, господин.
— Ты понимаешь, что теперь тебя можно подвергать наказаниям?
— Да, господин.
— Ты ведь сообразительная женщина, хотя и не слишком умная, и не можешь не понимать этого. Я могу наказать тебя в любое время, по любой причине или без причины.
— Да, господин.
— Наказания помогают прибавить усердия рабыням, — заметил Туво Авзоний, поглядывая на плеть.
— Прошу вас, не надо, господин!
— Не надо? — удивился Туво Авзоний.
— Нет!
— Почему же?
— Я и так буду усердной, — прошептала рабыня.
— Говори громче!
— Я буду усердной!
— Разве та, кто некогда была свободной женщиной Сеселлой Гарденер, а теперь стала рабыней Сеселлой, умеет проявлять усердие?
— Да, господин.
— Так кто умеет проявлять усердие?
— Рабыня Сеселла будет усердной!
Туво Авзоний не спеша ударил плетью по своей ладони.
— Не бейте меня, — умоляла рабыня. — Позвольте мне доставить вам удовольствие!
— Удовольствие? Мне?
— Да, как должна делать рабыня! — попросила она.
— Ты хочешь служить с таким жалким унижением?
— Да, господин! Позвольте мне лечь в постель!
— Ложись на спину, где сидишь, — приказал он. Он сорвал с кровати одеяло и бросил его на пол.
Потом толкнул рабыню, так, что ее закованные в цепь руки оказались за головой, и подложил под нее одеяло. Возвышаясь над женщиной, Туво Авзоний внимательно разглядывал ее.
— Верхняя пуговица твоего воротника была расстегнута, — напомнил он. — Ты наклонилась вперед, и твое белье не скрывало очертания твоей фигуры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91