Тут лес кончается. Противоположный склон холма почти голый. Внизу сквозь пелену мелкого дождя виднеются светлые ленты улиц, обозначенные лимонно-желтыми пунктирами на черной доске ночи.— Да, Базельбад, — говорил Сеймур. — Там, слева, есть пропускной пункт. С права — второй. Мы перейдем посредине.Он показывает на какое-то темное место между яркими линиями улиц.— Там наш частный пропускной пункт, Майкл.— Разве и вы пойдете со мной?— Должен. Вы сами не сориентируетесь.— А как сориентируетесь вы после того, как зашевелятся друзья Райена?— Их действия — это уже последняя конвульсия. С Райеном покончено раз и навсегда. Его место за решеткой. А с вашим исчезновением дверь его камеры закроется.Он вынимает из кармана пачку сигарет, смотрит на нее, потом заталкивает назад в карман.— Мы будем переходить границу на строительной площадке. Котлован, бетонные фундаменты, колонны и балки — вообще впечатляющая обстановка. Линия границы — символическая. Если нас не заметят, придется бежать — вперед или назад в зависимости от обстановки. Граница, какая она ни есть, все-таки граница.Спускаемся с холма, поросшего густой травой, притормаживаем наш спуск. В трехстах метрах впереди в мокрой темноте белый ореол первого городского фонаря.Сеймур неслышно шагает вдоль забора. Я иду вслед за ним, чувствую, что мой мокрый пиджак стал тяжелым, а вода стекает струйками за воротник рубашки. Пройдя метров пятьдесят, американец отодвигает на заборе доску и скрывается. Я проскальзываю с ним.По другую сторону забора совсем темно. Настолько темно, что тебя охватывает ложное чувство, будто ты наконец попал в безопасное место.— Немного посидим, пока глаза привыкнут к темноте, — шепчет Сеймур. — Вон видите, напротив уже Швейцария.Не вижу. Ничегошеньки не вижу. Передо мной мрак, словно огромная яма, будто мертвое болото, будто бездонная пустота. Потом постепенно различаю сквозь сетку дождя очертания какого-то огромного здания.— Вы готовы, Майкл? — чуть слышно спрашивает Сеймур.— Настолько готов, что дальше некуда.— Тогда идите за мной. И не надо торопиться. Нас никто не ждет.Он осторожно продвигается между двумя ямами, шаг за шагом, словно идет по трясине или по тонкому льду. Я шагаю вслед за ним, глядя себе под ноги, насколько это возможно. Так лучше — шаг за шагом. Ни о чем не думаешь, сосредоточен только на следующем шаге.Не знаю, как там на льду, а тут, на мокрой куче раскопанной земли, очень скользко. Я убеждаюсь в этом уже на десятом шаге, когда неожиданно оказываюсь в яме. Она не очень глубокая, но наполнена водой.— Что случилось? Где вы? — слышится тихий голос Уильяма.— Только на метр от поверхности земли. Думаю, что для могилы нужна большая глубина.— Ошибаетесь, как раз достаточно, — уверяет меня американец.Как-то выбираюсь, хотя и измазан грязью по уши. Немного погодя наступает очередь Сеймура.— Моя могила значительно глубже, чем ваша, — слышен его голос.Шутливое настроение исчезло после третьего инцидента. На этот раз, попав в яму, я чувствую, что нога под водой за что-то зацепилась.Это проволока. Условная граница не такая уж и условная. Где-то справа ярко вспыхнул прожектор.Прожектор медленно и неумолимо ощупывает темноту. Внезапно глаза мне ослепляет белое сияние — так бывает в кинозале, когда внезапно обрывается лента. Хорошо, что эта яма глубже могилы. Потом сияние исчезает, наверное, переместилось дальше.— Где вы, Майкл?— Снова в яме.— Немедленно трогайтесь. Вот так прямо и прямо. На той стороне есть два желтых дома. Идите как раз между ними.— А вы?Он отвечает не сразу.— Со мной все…— Что случилось?— Сломал ногу, — шепчет Сеймур. — Бегите.Мрак ночи над нашими головами снова прорезает луч прожектора.Мне действительно надо бежать. Надо попробовать бежать, пока прожектор не схватил меня своей длинной рукой.— Очень сожалею, Уильям.Я и правда сожалею.Поднимаюсь и снова прячусь, потому что луч, только что промелькнувший над нами, возвращается — видимо, нащупал нас.— Бегите… — повторяет Сеймур. — Два желтых дома…«Ты уже бредишь, Уильям, — думаю я. — Какие могут быть желтые дома в этой темноте?»— Я бы хотел помочь вам, — бормочу я.— Это лишнее, да и поздно… Бегите.И правда, чем я ему помогу? Да и зачем помогать? Чтобы он когда-нибудь пристрелил меня?«Что ж, оставайся, Уильям», — говорю я мысленно. Становлюсь на колени, вдыхаю глоток воздуха, потом беру его тяжелое вялое тело, насилу поднимаюсь и трогаюсь вперед. «Черт бы тебя побрал, Уильям…»Он, видимо, уже теряет сознание, и я слышу, как он бормочет:— Оставьте меня… Такой глупец… Хотите, чтоб и вас…«Не исключено», — думаю я, ступая шаг за шагом по черной скользкой земле. Справа снова вспыхивает прожектор.Непогода — это мое время, но я не удивлюсь, если и со мной произойдет несчастье. Рано или поздно, всем над дорога в никуда. Я уже, в общем-то, созрел для пенсии.Делаю шаг, потом второй, рискуя попасть под луч прожектора. Думать надо только про один шаг, следующий шаг, иначе невозможно…Американец недвижно висит у меня на руках. И хорошо, что недвижно, потому что когда он шевелится, то становится еще тяжелей. От его слабого тела разит мокрой одеждой и табаком. Много куришь, Уильям, следует подумать о своем здоровье.Вот и здание. Наконец. Захожу под железобетонную плиту и прислоняюсь к колонне. В небе с глухим треском вспыхивает ракета, ночь становится розовой и ясной.Снова темнота. Значит, надо двигаться. Этот Сеймур ничего не ест, а такой тяжелый, словно из камня. Хорошо, что нам некуда спешить. Нас никто не ждет.А точно ли никто? Снова вы обманули меня, Уильям. Только я добрался до дерева между двумя домами, как слышу голос Мод:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59