Осторожно передвигаясь в темноте, Борн вытащил небольшой пакетик
с цветочной пыльцой, предназначенной для разжигания костра, посыпал ею
кучку дров, лежащих в середине комнаты на полу. Чирк - и дерево потрещало
и вспыхнуло ярким пламенем, высвечивая съежившуюся фигуру Брайтли Гоу.
Успокоившись, Борн отправил нож в ножны. После любопытного взгляда на
девушку, он сел у костра, скрестив ноги. Ярко-желтая глубина костра
действовала успокаивающе, казалась ласковой, любящей. Завтра они отбудут,
великаны и он, а сейчас ему хотелось забыться долгим, глубоким сном, но...
- Ты пришла посмеяться надо мной, как и все остальные, - беззлобно
пробурчал Борн.
- Нет-нет! - Брайтли Гоу медленно и неуверенно подошла к костру. Свет
обнажил глубину ее глаз, а Борн отметил - как прекрасен слабый огонь,
набирающий силу и постепенно превращающийся в костер. - Борн, ты ведь
знаешь о моих чувствах.
Он рассердился и раздраженно отвернулся.
- Тебе нравится Лостинг, ты любишь его, а мной ты играешь.
- Нет, Борн, - запротестовала девушка, и голос ее стал громче. - Мне
нравится Лостинг - да, но... Но ты мне тоже нравишься. Лостинг - славный,
но не такой славный, как ты. Совсем не такой. - Она смотрела на Борна
умоляюще. - Я не хочу, чтобы ты поступал так, Борн. Если ты уйдешь с
великанами, то никогда не вернешься. Я верю в то, что все говорят об
опасностях, подстерегающих вдали от Дома, что шепчут о том месте, где
сходятся два Ада.
- Рассказы, легенды, - проворчал Борн. - Детские сказки. Опасность
вдали от Дома ничуть не более опасна, чем стрела, выпущенная из этой
комнаты. Я не верю, что существует место, где сходятся вместе два Ада. А
если это и так, мы обойдем это место или пройдем через него.
Брайтли Гоу передвинулась вокруг костра на четвереньках, подкралась к
Борну и положила руку на его плечо.
- Хотя бы ради меня, Борн, не ходи никуда с этими великанами.
Взглянув на нее, Борн начал было поддаваться, начал соглашаться,
уступать. Но сила, заставляющая его лежать в засаде в ожидании добычи и
спускаться в глубины пещер, все же пробудилась в нем. И вместо того, чтобы
сказать ей: "Я сделаю все, что ты пожелаешь, Брайтли Гоу, потому что я
люблю тебя", он резко произнес: "Я поклялся и публично заявил перед всеми,
что я пойду. Но даже если бы не было ни клятв, ни обещаний, я все равно
сделал бы это".
После этих слов девушка сползла с плеча Борна. Она невнятно
произнесла: "Борн, я не хочу, чтобы ты уходил", - наклонилась к нему и
поцеловала, прежде чем он успел уклониться, затем резко вскочила и
выскочила через дверь, так что он не успел даже среагировать. Ночной дождь
скрыл ее.
Долгое время Борн сидел молча, пребывая в задумчивости, пока костер
пожирал себя и теплые капли дождя струйками стекали по устланной кусками
кожи крыше. Потом, что-то пробормотав про себя, поскольку все равно это
никто не мог услышать, Борн откинулся на свою меховую подстилку и
провалился в тяжелую беспокойную дремоту.
Левый глаз Руума-Хума наполовину приоткрылся, он настороженно
растопырил уши, увидев темную фигуру на ветке рядом с расщелиной, в
которой спал. Руума-Хум чихнул, стряхнул с морды капли и фыркнул, издав
при этом свистящее урчание, свойственное фуркотам.
- Где твой человек, малыш?
Маф резко дернул головой, подражая человечьим повадкам, показал на
густые ветки, расположенные внизу.
- Где-то там, спит.
- Что и тебе следовало бы делать, мальчишка.
Глаз закрылся и Руума-Хум снова положил свою огромную голову на
передние лапы.
Маф немного помедлил и выпалил:
- Ну, пожалуйста, дедушка.
Руума-Хум вздохнул и снова приподнял голову, чтобы посмотреть на
детеныша, на этот раз открыв все три глаза разом. Маф стоял перед ним,
глядя на спящий поселок, расположенный внизу.
- У моего человека, мальчика Дина, проблемы.
- У всех людей есть какие-то проблемы, - ответил на это Руума-Хум. -
Ступай спать.
- Он переживает за своего нового отца, человека Борна. Борн - это же
твой человек.
- Кровная связь тут не причем, - пробормотал большой фуркот, опуская
голову на лапы. - Эмоциональная реакция мальчишки в данном случае
беспричинна.
- Обычно все реакции наших хозяев не имеют причины, но в данном
случае я опасаюсь, что беспокойство моего человека имеет достаточно
оснований.
Брови Руума-Хума поползли вверх.
- Неужели ты, родившийся по недоразумению, начинаешь соображать?
- Я боюсь, - продолжал маленький фуркот, - как бы мой человек не
сотворил чего опрометчивого.
- Взрослые сдержат его, как я сдержал тебя. И вообще, тебе не
поздоровится, если ты не оставишь меня в покое и не дашь мне отдохнуть.
Маф развернулся, чтобы уйти, посмотрел через плечо и дерзко
проворчал:
- Старик, не говори потом, что ты ничего об этом не знал.
Руума-Хум встряхнул головой и подивился, почему эти фуркотики всегда
такие любопытные и настырные и так неуважительно относятся к старшим. Они
пристают со своими вопросами, когда им только вздумается. Старый фуркот
понимал их стремление заполнить пробелы в знаниях, стремление, которое он
прекрасно помнил, было присуще ему самому и даже сейчас все еще жило в
нем. Но это стремление теперь видоизменилось, учитывая его зрелый возраст.
Теперь Руума-Хум многое воспринимал, исходя из той разумной убежденности,
что, в конечном счете, все будет подытожено смертью.
В который раз уже Руума-Хум устроил голову на скрещенных лапах, не
замечая моросящего дождя, и вновь погрузился в сон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81