Дело в том, что меня
охватила здесь сильная печаль. В них чего-то не хватает, Лостинг, они не
завершены. И какая жалость, что они не осознают собственной ущербности. Но
по своему незнанию они могут принести нам огромную беду. Вероятно, нам
следует крепко подумать над этим. Ведь мы не можем сражаться с красным
лучом великанов. Скоро вождь Хансен снова захочет с нами поговорить. И в
этот раз, может быть, уже не так вежливо. У великанов очень странные
способы убийства. И вождь Хансен намекнул, что у них есть столь же
странные способы уговаривать. Если они не уговорят нас, а это им не
удастся, то я не верю, что они отпустят нас обратно домой.
- Я сдерживался исключительно из уважения к тебе, - проворчал
Лостинг. - Потому что ты так часто оказывался прав в подобных делах. Так
что же ты медлишь сейчас?
- Дай мне время, Лостинг. Дай мне немного времени. Действовать в этот
раз надо осторожно и правильно.
Лостинг что-то неразборчиво пробормотал и уселся, прислонившись
спиной к двери. Достав свой охотничий нож, он принялся сосредоточенно
точить его о металлический пол.
- Ладно, ладно, думай, размышляй, враг мой, но если ты ничего не
придумаешь к тому времени, как они снова придут за нами, я убью Хансена,
вождя. Потом пусть зажарят меня на своем красном луче.
Борн задумчиво покачал головой.
- Неужели ты ничего не видишь, Лостинг? Неужели твой первый гнев
застил тебе глаза? Убийство Хансена-вождя не поможет. Когда Сэнд и Джойла
вернутся в мир, мы изберем новую пару, а великаны просто изберут нового
Хансена-вождя. - Слова теперь текли легко и свободно. - Нет, мы каким-то
образом должны убить их всех и разрушить это место.
Гнев Лостинга перешел в недоумение.
- Убить их всех? Да мы даже одного из них не можем убить ради того,
чтобы спастись самим. Как мы можем убить их всех?
- Убей машины великанов, и великаны умрут сами. Но сначала мы должны
выбраться отсюда.
- С этим я не спорю, - хмыкнул Лостинг. - Но дверь заперта, а это, -
он ткнул металлический пол ножом, и тот со звучном отскочил, - это гораздо
прочнее, чем даже железное дерево.
- Ты все мыслишь своими мыслишками, охотник, - Борн скрестил ноги и
принялся оценивать пол. - Дай миру время, и мир сам даст ответ.
- Сумасшедший, - шепнул Лостинг.

Стояла ночь. На станции было тихо. Ее обитатели спали, пережидая
долгую, сырую ночь. Единственными движениями были движения сотрудников
охраны, которые сидели за пультами сканирования и экранами систем
наблюдения, охватывающими лес. За пределами станции восемь человек из
отдела Соломона Карбока управляли поворотными пушками. За отсутствием
сигналов тревоги, эти отдельные представители вооруженных сил корпорации
придумывали себе несмертельные развлечения, чтобы убить время. В одной из
будок личный состав развлекался партией в криббедж. Играли они на доске,
вырезанной умельцами с Хивихома из бериллового дерева. Парочка в башенке,
расположенной по соседству, с головой ушла в разбор описаний увеселений,
которые поджидают отдыхающих в одном из океанских миров, расположенных в
десятках парсеков отсюда. В третьей башне двое артиллеристов
противоположного пола активно предавались уклонению от служебного долга.
Службу свою они все считали полувоенной, поскольку станция на военном
положении не находилась, хотя их начальник, Карбок, придерживался
противоположной точки зрения. Однако никакого карательного эскадрона
миротворческих сил не предвиделось. Ничто не предвещало появления в небе
над головой армады конкурентов, а через расчищенное от макушек деревьев
пространство леса ничто не смогло бы приблизиться, не включив одновременно
с полсотни сирен. А посему восемь наводчиков пребывали в состоянии
расслабленной полуготовности и развлекались, кто как мог в тишине и
уединении ночного дежурства, совершенно уверенные в собственной
безопасности под защитой ангелов хранителей, начиненных медными и
серебряными проводами.
А внутри станции двое язычников планировали заговор с целью лишить
этих артиллерийских богов положенного им напряжения. Специальная
электроника заглушала в обитателях станции тоску по дому. И когда,
наконец, уснул последний из праздношатающихся, станция погрузилась в
полную тишину. Ничьи шаги не раздавались в коридорах, слышно было только,
как то здесь, то там замыкалось или размыкалось реле, приглушенно гудели
неутомимые механизмы, да тихонько шептались необходимые для жизни
кондиционеры. В остальном стояла полная тишина.
И поэтому некому было удивиться внезапно появившейся в полу
посередине коридора маленькой дырочке. А даже, если бы кто-нибудь и
проходил мимо, то скорее всего вовсе не обратил бы внимание на то, что на
станцию вдруг начали проникать отзвуки грома. Потом металлический лист
пола был отогнут с легкостью фольги, и проем заметно расширился. С
близкого расстояния можно было бы заметить под полом дыру в метровом слое
феррокрита.
Из проема показались две мощные лапы и принялись расширять его, пока
он стал настолько большим, что в него могли бы пролезть даже несколько
человек. Следом появилась квадратная крупная голова с задранными вверх
клыками, поблескивающими в тусклом ночном освещении. Подобно фонарям,
осматривая пустой коридор, сияли три глаза. Потом голова исчезла и из
проема донеслись гнусавые звуки, похожие на разговор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81