– Переживем! Хлопни на счастье.Гвоздарева шлепает Сеньку пониже спины, и он убегает.Лихо насвистывая, он идет по двору. Сворачивает в подъезд дома, где живут Терентьевы.
* * * Терентьевы – отец, мать и дети, Леша с Наташей, еще только садятся завтракать на кухне. Три звонка в дверь заставляют мать недовольно поджать губы:– Кто это в такую рань?– Сенька Гвоздик, наверно. – Леша идет отпереть.– Странная манера – являться в дом, когда люди едва сели за стол.– Почему! На Западе есть даже обычай приглашать к завтраку, – парирует Наташа.– Но мы, кажется, не на Западе? – замечает отец с видом лихо сострившего человека.– Это – во-первых, – подхватывает мать. – А во-вторых, не помню, чтобы я его приглашала.– Он, между прочим, не к тебе, – бросает Леша, вернувшийся в кухню на последних ее словах. Он наливает две чашки чаю, сгребает со стола какую-то снедь и уходит.– Вот так. И ничего не скажи. Рта невозможно раскрыть – сразу обиды! Растишь их, воспитываешь… – она свернула на привычную тему.– Ну, завела, – скучливо тянет Наташа. – Подумаешь, событие – Гвоздик пришел!– Ваш Сеня Гвоздарев – отпетый хулиган!– Да кто его отпевал?– Наташа, – присоединяется отец, – вы обязаны считаться с мнением мамы. Она пытается уберечь вас от дурных влияний.– Курам на смех! Какое Гвоздик может оказать влияние?– А такое, что этот дворничихин сын…– Ну-ну-ну, – прерывает жену Терентьев, – подобные выражения… это не аргумент.– Я, разумеется, лишена сословных предрассудков, но согласись, что его мать… Мужа бросила, вокруг хоровод мужчин… просто страшно представить, чего ребенок нагляделся и как это подействовало на его психику!– Кисонька, может быть, не следует при Наташе… И, по-моему, Гвоздарева производит приятное впечатление.– Ах и на тебя она производит приятное впечатление?!– Ну что ты, я же не в том смысле!..В дверях появляется Леша.– Нельзя потише? Там все слышно.Он затворяет дверь. Неловкая пауза.– Но… в конце концов, я у себя дома… Имею я право говорить то, что думаю? И вообще – воспитанный человек не слышит чужих разговоров.– Ты спутала, мамочка, это глухие не слышат.– Наташа, не дерзи, – отцу очень не хочется ссоры.– Имею я право говорить то, что думаю?– Нет, не имеешь. Не доросла.Наташа встает, забирает чашку и недоеденный бутерброд.– И эта туда же! – кипятится мать. – И снова до вечера на улицу? Почему хоть в субботу не побыть немного дома! Вам созданы все условия для культурного отдыха!– Ой, мамочки! Холодильник, телефон, ванна, газ, магнитофон – голова кругом от развлечений!Отец укоризненно цокает языком.– А что на улице?– То, что рассказывали на лекции в ЖЭКе, – отвечает за Наташу мать. – Очень жаль, что вас не было. Приводились убийственные факты!Наташа прыскает и уходит. Слышно, как ребята включают музыку.– Ну что за дети, Гриша! Даже аппетит пропал. Разве я посмела бы хамить матери! Бывало, если делаешь что-нибудь не то, так ведь тайком, с оглядкой.– Да, наши не стесняются. Хоть бы соврали для приличия. Холодильник, телефон… Не ценят ничего, что досталось трудами!– По выражению твоего сына, они ищут иной смысл существования. А у самого две тройки в году, и из спортивной школы исключили. Как он без спорта в институт! Ты с ним говорил?– Еще не определился. Выбирает.– Какие могут быть выборы! Надо найти вуз, где требуется боксер-перворазрядник. Разве мы с тобой выбирали?– Что же сравнивать, кисонька, мы были другими.– Вот именно. Мы понимали, чего хотим, и добивались. Спроси свою дочь – какую общественную работу она ведет! Никакую. Ей скучно. Будто мне в ее годы было весело возиться со стенгазетой. Но я рисовала аршинные заголовки ради комсомольской характеристики.– Да… – отец в задумчивости катает хлебные крошки. – Мы относились к жизни серьезно и ответственно.Терентьевы свято верят в правоту своей жизни.
* * * Наташа, Леша и Сенька выходят на улицу.Хорошенькая Наташа выглядит старше своих лет, Сенька – моложе, а плотного Лешу легко со спины принять за взрослого мужчину, но полудетское упрямое лицо выдает мальчишку. К приятелям присоединяется Миша Мухин – смазливый, чернобровый. «Салют – салют», – дальше шагают вместе.– Натка, я пришел к тебе с приветом. – Миша крутит пальцем у виска, – рассказать, что солнце встало… Что-то вы кисло-зеленые?– Субботнее утро в кругу семьи, – бурчит Леша. – Интересно, взрослые – все идиоты или выборочно?– Выборочно. Но многие.– Неужели и мы такими будем? – задает Наташа извечный вопрос подростков.– Я против, – заявляет Миша. – Кто «за», прошу поднять руку. Воздержавшихся нет? Принято: мы будем другими.– Леха! – предостерегающе произносит Наташа.На пути стоит кучка их ровесников. Леша выдвигается вперед, возглавляя свою компанию. Сенька порывается идти плечом к плечу, Наташа дергает его назад.– Не лезь! Леша это не терпит!– Он же Леха-Ледокол, – поясняет Миша. – Флагман. А мы в кильватере.Леша идет на враждебную группу, как на пустое место, свободно свесив тяжелые кулаки. И группа в последний момент не выдерживает, расступается, пропуская его и остальных.– Красиво! – восхищается Сенька.– А-а… – поводит плечами Леша. – Подраться стало не с кем.
* * * Место ребячьих сходок – ободранная квартира на втором этаже пустующего дома. Кое-какая мебелишка, частью брошенная хозяевами, частью собранная ребятами по окрестным домам. Здесь Наташа, Леша, Сенька, Миша и пятый – долговязый, разболтанный Фитиль.Леша осматривает колченогое кресло.– Гвоздик, ты молоток. Отличное седалище для председателя. Итак, очередное собрание нашего Общества покровительства самим себе объявляю открытым. Для тонуса и по традиции словесная разминка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18