Округлая сухая гора. Стадо овец на склоне. Ударили гусеницами в склон. Брызнули в сторону овцы. Отшатнувшееся лицо пастуха. И, достигнув вершины, ослепнув на мгновение от солнца, Веретенов увидел: широкий и длинный прогал, пологая седая морщина, и по этой морщине, распуская в воздухе солнечные конусы пыли, мчатся всадники, и среди них, поджигая землю, поднимая в небо солнечный тусклый фитиль, несется машина. И все они плотно и ровно удаляются в распадок, словно уносят невидимую захваченную добычу.
К ним, удалявшимся, развернулись гусеницы и пушки. Беззвучно прозвучало: «Вперед!» И машины кинулись вниз, сорвались в свободном парении, невесомо устремились в ложбину, обгоняя падение камней.
Приземлились, как взрыв. Расшвыряли кремень, крутанувшись на гусеницах. В дыме, в реве пошли, наполняя ложбину грохотом камнепада, словно тянули за собой селевой поток. Оглушенный, оскалив рот, колотясь ребрами о кромку люка, Веретенов чувствовал, что машина идет по скользящему лезвию равновесия, готовая сорваться и, кувыркаясь, гусеницами вверх, покатиться по склонам. Инстинктивно, наклонами торса, он старался поддержать равновесие.
Рванулись не вслед убегавшим, а вкось, через скат, карабкаясь по уступам, расплющивая гусеницами камень. И, встав на дыбы, рухнули плашмя, соскребая щебень, скользнув по нему, как по льду.
Близко галопом скакали всадники. Оглядывались, часто взмахивая нагайками. Их раскрытые темные рты. Пузырящиеся на спине балахоны. Блеск стволов. Глянец потных коней. Открытый, с низкими бортами «джип» в их окружении. Размытые лица сидящих, повязка на голове у водителя.
«Джип» удирал по руслу, по петлявшей узкой тропе, не в силах свернуть на склон. Всадники, спасаясь, отпрянули, метнулись вверх на бугор, врассыпную, оставляя «джип». Помчались к вершине, пудря копытами гору, вспыхивали на мгновение у гребня, исчезали на солнце. Только один мчался за «джипом», взбугрив спину, размахивая плеткой, блестя в пузырящихся тканях яркой сталью.
Майор движением шлема, рывком плеча отдавал приказания. Машины раздваивали вектор движения, превращали его в двузубец. Задняя ушла на бугор, за исчезнувшей конницей, а их БМП, сокращая дистанцию, вцепилась в пылящий «джип».
– Огонь! – не услышал, а угадал Веретенов, увидев лицо майора – липкое, жаркое, сдавленное черным шлемом.
Твердо, мощно, толкая спрессованный бьющий звук, вспучивая красный огонь, ударил пулемет. Толкнул вперед длинные толстые трассы, упираясь ими в склоны горы, прошивая пространство, в котором пылил всадник. Водил вокруг его головы гаснущие красноватые нити, затем умолк.
Уши Веретенова заложило наглухо. Ноздри обжег и умчался пороховой ветер. Глаза слезились от пыли, от пронесшихся красных трасс.
– Огонь! – вновь прозвучало в лязгающих недрах машины. На конце ствола запульсировало алое пламя. Длинный, трепетный, как натянутый трос, огонь умчался вперед, утончаясь, прокалывая пыльно-солнечный воздух, в котором несся всадник. Медленно приближался к нему, наводя острие, проводя над его головой и промахиваясь. Опять возвращался, на последнем излете коснулся его, исчезая, втягиваясь в спину сидящего на коне человека. Тот, наполняясь огнем, откалывался, отрывался от лошади, валился с нее, летел с нею рядом. Столкнулся с землей и кубарем, расшибаясь, разбрасывая руки и ноги, покатился. Застыл лохматым комом. Лошадь оглянулась, шарахнулась, потеряв седока, и легким свободным скоком пошла на гору, вышибая копытами тающие тучки пыли.
Машина проревела мимо убитого, полоснув гусеницами землю, рядом с черной бородой и накидкой.
Расстояние между «джипом» и боевой машиной сжималось. Чернело сквозь пыль запасное колесо, привинченное к торцу. И из этой турбулентной пыли ахнуло и сверкнуло, кинулась навстречу БМП молниеносная головня с тугим хвостом дыма. Шипя и мерцая, прошла над головой Веретенова, грохнула с треском сзади, вырубая в горе короткий слепящий взрыв.
– Огонь! – в третий раз безгласно крикнул майор, и башенная пушка машины саданула, грохот прошел по корпусу, словно лопнул в мозгу сосуд, и глаза залила красная жижа. И в этом взрыве, контурно-черный, охваченный светом, перевертываясь колесами вбок, взлетел «джип».
Боевая машина пехоты, вильнув, промчалась мимо оседавшего взрыва, мимо плоской, горящей на земле полосы, мимо перевернутого, с крутящимися колесами «джипа», брызгающего топливом. Промчалась, развернулась, медленно, гася скорость, подъехала. Встала вблизи, нацелив в огонь шевелящиеся чуткие стволы.
– Конец… Молодцы! – Майор выбрасывал на свободу свое сильное разгоряченное тело. – Быстро, за мной!..
Солдаты десанта, растрепанные, разбитые гонкой, обступали костровище, выставив автоматы. Майор, огибая горящий, пропитавший землю бензин, приблизился к обломкам «джипа». Что-то выхватывал, вытягивал из дыма.
Веретенов, ослепленный, чувствуя, как потрясен его дух зрелищем погони, боя, истреблением «джипа» и всадника, медленно шагнул за майором.
Снаряд вонзился в обшивку «джипа», прорвал запасное, привинченное к торцу колесо, превратил водителя в растерзанные красные клочья с белыми, торчащими из одежд осколками костей. Убил двух других, вышвырнул их на откос. Эти двое лежали на спинах, оба в восточных одеждах. Тот, что был ближе, разметал в зловонном дыму ноги в шароварах, без туфель, в малиновых полосатых носках. Обе туфли, сорванные взрывом, валялись в разных местах. Его маленькая подстриженная бородка была задрана вверх, рот открыт, полон слюны и крови, в черных кудрях что-то шевелилось и хлюпало, будто в темени открылся еще один рот, выталкивал из себя липкую жижу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139