— Тащите сюда бочонки тростниковой водки и жира!Продукты питания были размещены на носу, под небольшим навесом, где в ненастье прятались негры, сопровождающие партии скота.Бочонки подкатили к машинному люку. Бамбош схватил топор и вышиб днище одного бочонка. Куски солонины разлетелись по палубе.Каторжники решили, что Король Каторги решил их накормить — желудки, опустошенные морской болезнью, властно требовали пищи. Однако иллюзии были непродолжительными. Бамбош, всегда подающий пример и без колебаний идущий вперед не щадя себя, схватил кусок сала весом фунтов двадцать и закричал:— Бросай его вниз!Сало полетело в машинный отсек и шлепнулось к ногам механика.— Великолепная мысль!Сразу же, без предварительных объяснений, поняв идею главаря, механик наколол сало на металлический стержень и отправил его в топку. Жир затрещал, стал плавиться и вспыхнул, громко шипя.— Будет у нас паровая тяга! Вперед! — заорал Бамбош.— Будет-то будет, если не взлетим на воздух, — проворчал механик.— Заткнись! Я удваиваю тебе плату!— Ладно, Бамбош… Ты — человек честный, на тебя работать одно удовольствие.— Мы побеждаем!.. Наша берет! — вопили бандиты, наблюдавшие за продвижением крейсера.Тот же, желая под прямым углом перерезать путь этому подозрительному судну, не приветствующему военный корабль, и впрямь рисковал тем, что оно от него уйдет.Но теперь крейсер открыто устремился в погоню, извергая из трубы клубы черного дыма.Безусловно, крейсер шел из Ояпоки, и погоня заставила его повернуть через фордевинд Поворот через фордевинд — навигационный маневр, при котором судно пересекает направление ветра кормой.

. Однако находился он сейчас от «Тропической Пташки» километрах в трех — на море чрезвычайно трудно определять расстояния. И эта относительная дистанция успокаивала беглецов, как, впрочем, и необычайная скорость, развиваемая их старой посудиной.Но радовались они недолго. Несмотря на все усилия механика и кочегаров, несмотря на солонину и древесину, несмотря ни на что, «Тропическая Пташка» в третий раз замедлила ход.— Еще одно усилие, последнее! — закричал Бамбош. Солонины больше не было. Он приказал:— Тащите сюда тростниковую водку!Из бочонка выбили затычку и налили водку в деревянное корыто, из которого поили скот и где плавал всякий мусор.— Кочегары! — позвал Бамбош.Из машинного отделения вылезли, голые, с обожженными лицами, два кочегара и как привидения явились на мостике.— Пейте! — велел Король Каторги.Они припали к корыту, как быки, и сделали по громадному глотку.— Отлично, вот вы и подзарядились, — продолжал Бамбош, — а теперь спустите это вниз и выплесните остальное в топку.— Бог мой, — прорычал один, — как будто молнию проглотил!..— Не бойся и давай действуй. У Бамбоша котелок варит! Каторжники спустились к топке, где механик тоже жадно припал к корыту и лакал, пока у него не перехватило дыхание.— Взорвемся, так хоть не натощак! — сказал он, оторвавшись от пойла.Механик зачерпнул полное ведро и со всего маху выплеснул содержимое в топку, где, потрескивая, пылали дрова и куски солонины. Яркое голубоватое пламя взметнулось на метр, языки его чуть не лизнули босые ноги кочегаров. Изнутри металлического организма раздался ужасный гул.Механик снова выпил тростниковой водки, дал напиться своим людям, вновь наполнил полотняное ведро и выплеснул во вторую топку, приговаривая:— Что полезно человеку, то и машине не повредит! Примем еще по одной.— Верно говоришь, — одобрил кочегар. — Если уж взлетать, то хоть под газом.А наверху, на палубе, раздавались крики — там разыгралась настоящая битва. Перевозбудясь от вида текущего рекой алкоголя, не в силах постичь, что обожаемая ими жидкость вся должна уйти в машину, каторжники потребовали выпить. Ах, совсем понемножку, всего-то по глоточку. Бамбош решительно ответил:— Нет!Его просили, его умоляли, ему угрожали.— Жалкое дурачье! — взревел, рассвирепев, Король Каторги. — Этот спирт — кровь для машины, ее скорость, энергия, жизнь…Среди каторжников был один, горланивший громче всех, его голос перекрывал голос Бамбоша. Молниеносным движением Король Каторги схватил топор. Лезвие топора обрушилось на голову негодяя, раскроив ее. Несчастный рухнул как подкошенный на покрытую нечистотами палубу.— Кто следующий? — спросил Бамбош.В его голосе и движениях чувствовался вызов.Однако этот страшный пример разом погасил все желания. Никого больше не мучила жажда.А бедный старенький пароход, напившись за всех, заметно поддал ходу. Он мчался сейчас, как обезумевшая лошадь, которая не остановится, пока не упадет замертво. Из его слишком узкой трубы столбом бил черный дым и сыпались искры. Его каркас чуть ли не на части распадался, в какие-то мгновения казалось — развалится, треснет, скончается старый пароход, камнем пойдет ко дну… Камера машины напоминала домну. Раскаленный добела толь вылетал из трубы вместе с шипящими струями пара.Механик и кочегары, пьяные и свирепые, ходили, как саламандры, по самому огню и, казалось, сошли с ума.А на палубе каторжники, оскользаясь, как будто стоя на тонкой корочке извергающейся вулканической лавы, вопили:— Мы побеждаем!.. Мы побеждаем!..Они размахивали руками и покрывали площадной бранью летящий, как белая чайка, крейсер.— Он нас не возьмет, сами видите! — во всю глотку орал Бамбош.Вопреки всем прогнозам «Тропическая Пташка» на воздух не взлетела.Возбуждение, охватившее беглецов, граничило с безумием. Но очень скоро они получили успокоительное средство.По одному борту военного корабля показался плюма-жик белого дыма.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173