– Ты говорила, что мой папа джентльмен, – сказала Девон однажды матери, горько расплакавшись.– Он им и был, – коротко ответила та, и лицо ее исказила боль.– Тогда почему другие дети называют меня ублюдком? – выкрикнула Девон. – Почему?В жизни ей не забыть потрясенный взгляд матери, когда та бережным движением отвела прядь волос со щеки дочери и произнесла горестно и нежно:– Девон… Бедная ты, бедная моя девочка.Тогда мать и рассказала ей всю правду.– Однажды летом, в то время я была совсем молодая и служила гувернанткой у племянниц хозяев дома в одной очень богатой семье, я полюбила… Полюбила сына хозяев. Это подарок от него. – Она дотронулась до ожерелья у себя на шее. – Я была глупа, не понимала, что он мне не пара, он, со своим огромным богатством и знатностью. Когда я говорила ему о своей любви, он сказал, что не может… не хочет на мне жениться. Он… бросил меня.Итак, это оказалось правдой. Ее отец – человек знатный.Но вряд ли порядочный.Голос матери дрогнул, и она продолжала:– Я уехала в Лондон, собственной семьи у меня не было, я осталась совсем одинокой. Через несколько недель я узнала, что твой отец погиб во время несчастного случая на скачках. А потом поняла, что ношу под сердцем его ребенка. – Слова, казалось, застревали у нее в горле. – Работы было мало, но я не могла отказаться от тебя… не могла! И не могла обратиться к его родным. Возможно, из гордости. А возможно, из упрямства, такого же, как у тебя. Но больше всего меня мучил страх, о, какой страх! Его семья была настолько влиятельной и богатой, что тебя могли отнять у меня, а я поняла, что не могу этого допустить, особенно когда увидела тебя. – Лицо у мамы вдруг сделалось задумчивым, она долго молчала, перебирая пальцами ожерелье у себя на шее. – Ты унаследовала его вспыльчивость, – продолжила она шепотом. – Его порывистость. И у тебя такие же глаза, какие были у него.Но, слушая признания матери, Девон с каждой минутой все сильнее пылала негодованием – таким, какого никогда не замечала у Амелии. Она злилась на то, что мама страдает от неутолимой печали, которую и сейчас видела у нее в глазах.Несмотря на то что он от нее отказался, мать не перестала любить отца. Девон же его ненавидела за то, что он причинил им столько горя.– Зачем ты это носишь? – закричала тогда она и сорвала ожерелье с шеи матери. – Зачем?Мать заплакала.То был их последний разговор об отце. И последний случай, когда дочь довела мать до слез. Но Девон не могла простить себе этого случая – она поняла, какую великую ценность представляло ожерелье для матери…Девон медленно подняла глаза на Себастьяна и проговорила с нескрываемой злостью:– Это мое ожерелье! Его подарил моей матери… очень богатый человек.– Ваши возражения становятся утомительными, Девон. Должен признать, что в вас произошла замечательная перемена. Я почти полностью уверовал в то, что вы не воровка. Но сейчас мне кажется, что я должен вас предостеречь. Я терпеть не могу, когда меня используют. И не желаю быть обманутым.Обманутым! Девон процедила сквозь зубы:– Я обещала маме, что никогда не стану воровкой, проституткой или нищенкой, и я сдержу слово!Его молчание ясно свидетельствовало о недоверии. В полном бешенстве она обозвала Себастьяна таким нецензурным словом, что он ушам своим не поверил.– Ругательствам вы тоже научились от матери?– Мама ни разу не слышала, чтобы я выругалась. Она была самым добрым, самым деликатным человеком из всех, кого я знала, и я ни за что не унизила бы ее подобным образом. А вы – дело другое.– Так я и понимаю. Жаль, что вас не научили контролировать вашу речь.Девон сделала реверанс и сказала с ядовитой любезностью:– Как, сэр? Вы не ожидали от меня ничего подобного?– Напротив, именно этого я и ожидал.Они стояли очень близко друг к другу. Отвечая на ее издевку, Себастьян наклонился и придвинулся еще ближе. Улыбки Девон как не бывало. Что, если он сейчас поцелует ее? Фу, что за нелепая мысль! Но пульс у Девон зачастил до невозможности. Тем не менее она не отстранилась – такого удовольствия она ему не доставит! Запрокинув голову, она вдруг заметила, что его взгляд скользнул по ее шее и устремился к выступающей за пределы корсажа верхней части ее грудей, вернее, к ямке между ними.– Прекратите глазеть на мою грудь!– С чего вы взяли, что она меня интересует? Девон взорвалась:– Это очевидно! Хватит пялиться! Взгляды их встретились.– Послушайте, Девон, будем откровенными друг с другом. Я посетил «Воронье гнездо». Я видел хозяйку, кажется, ее зовут Бриджет. Да, точно Бриджет.Девон ощутила, как у нее вспыхнули щеки. Ее охватил горячий стыд, который сменился гневом, растущим с каждой секундой. Себастьян ходил в пивную, чтобы проверить истинность ее рассказа…– Бриджет не выразила ни малейшего неудовольствия, когда какой-то мужчина запустил одну руку ей за корсаж, а другую – под юбку.– Бриджет не шлюха, – ровным голосом произнесла Девон.Себастьян скривил губы:– Если вы и в самом деле так думаете, то ваши представления о нравственности явно искажены.Девон открыла рот, чтобы дать Себастьяну достойный отпор, но тот опередил ее:– Бриджет, бесспорно, шлюха. Хотел бы я узнать, как обстоит дело с вами.Девон влепила ему пощечину со всей силой, на какую была способна.Его явное потрясение послужило ей наградой.– Но ведь это вполне логичный вывод, – произнес он в свое оправдание.– А вы треклятый вор!– Как, мы опять возвращаемся все к тому же?– Вы, – дрожащим голосом продолжала она, – вы лицемер, вот вы кто такой! И я знаю, что это слово значит! Вы смеетесь надо мной, а сами бесстыдно глазеете на мою грудь. Я видела, как вы на нее таращились, когда думали, что я этого не замечаю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78