Когда отчим умудрился применить глемуар так, что я не заметила?
Поворачиваюсь к нему, и мое дыхание перехватывает где-то в горле. Раниэль-Атеро не стал особенно менять ни одежду, ни прическу, они у него и так всегда безупречны, но абстрактные узоры, асимметрично разбегающиеся от одной из бровей всеми оттенками синего, удивительно изменили его и без того прекрасное лицо. Потрясающе.
Сен-образ преклонения перед чужим мастерством награждается тенью улыбки и аристократическим наклоном ушей, одна рука протягивается ко мне в приглашающем жесте. Двумя стремительными тенями несемся в сплетении туннелей.
Воздух проникнут тревожным ожиданием и неопределенностью. Возбужденные сен-образы спешат доставить бесчисленные сообщения, передать приветственные улыбки или завуалированные оскорбления. Их хозяева переливаются всеми цветами радуги, а также теми, которых в человеческом спектре нет и быть не может. Волосы, кожа, крылья, глаза – самые невероятные сочетания расцветок, самые сногсшибательные стили. Удивительно, но это беспорядочное роение отнюдь не режет глаз, а, напротив, создает впечатление соразмерности, гармонии. То, что на первый взгляд кажется растревоженным муравейником, на самом деле пронизано скрытым смыслом и четко структурировано.
Стремительнейший поворот, вверх, буквально на палец разминуться с летящими тебе навстречу сизокрылыми заклинателями линии Бедар, еще один поворот, вперед по пустынному туннелю, глубже в недра онн. Наконец приземляемся в небольшой комнате, чем-то напоминающей малые гостиные Эйхаррона. Стук высоких каблучков – входят великолепнейшая Вииала и окутанная тенями и блеском алмазов Даратея. Мое тело вдруг само бросается вперед, расстояние исчезает, будто его и не было, и я нахожу себя в бережных объятиях Аррека. Знающая ухмылка мамы заставляет в смущении спрятать лицо. Ну да, я помню, я должна все еще дуться, но, во имя Ауте, как же мне хотелось, чтобы в течение последних часов он был рядом!
Отступаю, окидываю его взглядом. Кто-то определенно взял шефство над гардеробом человека, и, судя по всему, этим кем-то может быть лишь Вииала. Стиль, знаете ли, чувствуется. Все те же обтягивающие черные штаны и сияющая черным шелком свободная рубашка, но какова разница! Что-то в линии бедра, в полоске перламутровой кожи, выглядывающей из-под воротника, заставляет тело казаться более обнаженным, чем если бы на нем не было одежды вообще. Аррек всегда был потрясающе красив, но теперь в этой красоте появился какой-то неуловимо-чувственный, будоражащий оттенок, помимо воли пробуждающий грешные мысли в любом существе женского пола, случившемся рядом. Может, нам не стоило столь бездарно тратить недавнюю ночь на сон?
Судорожно сглатываю, поспешно отвожу глаза. Против воли к щекам приливает краска, и понимающий смех Вииалы совсем не помогает справиться со смущением.
Аррек мягко отстраняет меня на расстояние вытянутых рук, внимательно оглядывает. В стальных глазах с круглыми зрачками светится что-то странное, смесь потрясения с восхищением. Что такое? Разве он, Видящий Истину, не понимает, что это всего лишь глемуар, иллюзорное заклинание, наложенное отчимом? Человек осторожно, точно чего-то опасаясь, проводит кончиком пальца по моей ключице, по спине пригревшегося там дракона. Ящерица, которой вроде как полагается быть нарисованной, благодарно изгибается, прикрывая веками сияющие глазищи. Прикосновение посылает волны тепла, цвета крылатых созданий, оплетающих плечи, становятся на порядок интенсивней. Где-то в груди зарождается довольное кошачье ффр-р-р-р, всем телом подаюсь вслед за его рукой. Затем все-таки отступаю, вспомнив о важности момента.
Дарай осторожно потирает палец, точно он ощутил нечто большее, чем мое тепло. В принципе так оно и должно быть, с его-то по-аррски обостренной чувствительностью к прикосновениям.
Так, мне нужно отвлечься, причем срочно, иначе все жизненно важные проблемы окажутся отосланными куда подальше, а наследница клана Дернул отправится справлять медовый месяц. Старая, как небо, истина: хочешь избавиться от женщины, подари ей нового мужа. Эффект потрясающий, проверено поколениями эль-ин.
Возвращаюсь к остальным. Мама полностью отключилась от происходящего в руках Раниэля-Атеро. Началось это, должно быть, как передача информации, но сейчас скорее напоминает медленный, очень личный танец, под музыку, которую слышат только двое. Горло перехватывает при виде болезненной нежности, с которой его руки прикасаются к ее волосам. Мне вдруг становится ясно, что он испуган. Что он до умопомрачения, до дрожи боится потерять ее. Что после зрелища разрушительной агонии Зимнего ему просто физически необходимы эти прикосновения, это молчаливое заверение, что вот она, здесь, никуда не исчезла и не собирается исчезать.
– Г-хум, – звук прочищаемого горла нарушает идиллию. Мама отлетает от Раниэля-Атеро, точно обжегшись, виновато смотрит на картинно подпирающего собой дверной проем отца. Отчим улыбается ну-очень-пакостной-ухмылкой и демонстративно кладет руку ей на талию. Папа издает нечто вроде тихого рычания.
Устало возвожу глаза и уши к потолку. Опять. Невероятно. Эти трое вот уже столетие как представляют собой единое целое, и им до сих пор не надоело устраивать сцены по любому возможному поводу. Или без повода. Причем все на полном серьезе, мужчины на самом деле дико ревнуют, Даратея и правда мучается, разрываясь между ними. Нет, наверно, есть что-то ужасающе скучное в бесконечной жизни, вот они и ищут развлечений такими… экстравагантными способами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146