Ха-ха-ха!
– Каким образом можешь ты узнать эту тайну, которая даже для меня скрыта туманной завесой?! – воскликнула Хильда, испуганная тем, что собеседнице известны все ее мечты и желания. – Разве ты можешь сказать наверное, когда и где внучка скандинавских королей уснет на груди своего супруга?
Колдунья испустила какой-то хриплый звук, похожий на злорадный смех и, вставая, проговорила:
– Ступай к своим мертвецам, Мортвирта, и спроси их! Ты ведь считаешь себя гораздо мудрее бедной колдуньи, с которой советуются одни сеорлы, когда чума нападает на их стада. У нас нет даже человеческого жилища, а укрываемся мы в лесах, в пещерах, в зловонных болотах, и ты, благородная, ученая, богатая Хильда, не стыдишься пользоваться знанием мерзкой дочери Фаула.
– Я хорошо знаю, что великие Норны не раскрывают пред тобою и подобными тебе будущее, – ответила Хильда надменно. – Знаю и то, что ты не умеешь заклинать духов, что не умеешь читать по звездам и никогда не видишь того, что вижу я... Удивляюсь только, что тебе за охота погружаться в подобную тину в то время, когда я возношусь высоко над всем миром!
– Ого, наше могущество гораздо больше твоего, хотя мы не знаем никаких заклинаний и не умеем читать по звездам... Помни, что укусы бешеной собаки смертельны – наше проклятия тоже умерщвляют человека! Да будь тебе известно, что презираемая тобою ведьма в сто раз проницательнее тебя! Ты сама говоришь, что есть тайны, сокрытые и от твоих взоров, они откроются тебе только тогда, когда все твои надежды будут уничтожены, гордость твоя будет унижена и ты сама превратишься в древнюю развалину, подобную той, которая находится пред тобой; тогда-то мы с тобой встретимся на краю безбрежного и бездонного озера!
Несмотря на свое высокомерие и презрение к уходившей колдунье, знаменитая пророчица долго смотрела ей вслед, до глубины души пораженная ее зловещими словами. Не успели однако еще обсохнуть капли росы на пышных цветах, когда Хильда снова совершенно успокоилась и, запершись в своей комнате, занялась приготовлением сеида и рун для вызывания мертвеца.
* * *
Гарольд расстался с Эдит, так и не сказав ей ничего о своем намерении, решив уведомить ее об отъезде только через Гурта. Следующий день почти весь был посвящен им приготовлениям к отъезду. Вечером он обещал Гурту дать ему на следующее утро ответ, кто из них поедет в Руан. Брат не переставал упрашивать его остаться, и это, совпадая со словами Эдит, так повлияло на впечатлительного Гарольда, что он наполовину уже решился отказаться от поездки.
Наступила тихая, безлунная, но звездная ночь; по небу бродили облака, как бы желавшие заслонить сияние звезд.
Мортвирта стояла на холме среди круга камней перед огнем, зажженным ею у подножья кургана. На земле стоял сосуд с водой, почерпнутой из римского фонтана; яркое пламя придавало поверхности воды красный или, вернее сказать, кровавый цвет. Вокруг воды и огня был проведен круг, составленный из кусочков коры, вырезанных в виде острия стрел, их было девять, и на каждом из них была вырезана руна. В правой руке Мортвирта держала посох; ноги ее были босы, а талия стянута поясом, на котором тоже были изображены руны; к нему была прикреплена сумочка из медвежьей шкуры, украшенная серебряными пластинками.
Когда Гарольд пришел, лицо Хильды имело дикое и мрачное выражение. Она будто не замечала графа, пристально смотрела на огонь. Потом, как будто пробужденная невидимыми силами, она задвигалась вокруг заколдованного круга и запела тихим, глухим голосом такую песнь:
У священного ручья
Сидят Норны,
И водой его ежедневно
Освежают ясень жизни.
Олени щиплют листочки*,
А змеи гложут корень;
Но зоркий орел
Стережет дерево.
Капли воды из ручья
Я на гроб твой пролью,
Руны вызовут,
Пламень жизни,
Славный сонм наших праотцов
Из могил возведут.
Всю правду пророчице
И вождю ты скажи.
Хильда брызгала на могилу водой и кидала кусочки коры в огонь. Из склепа начало вырываться яркое сияние, в середине которого постепенно выдвигалась тень громадных размеров. Как Гарольд, внимательно наблюдавший происходящее, ни напрягал зрение он не в состоянии был решить, видит ли пред собой настоящее привидение или только какой-то сгустившийся туман. Вскоре Хильда снова начала петь:
О, Великий мертвец,
Кому саваном служит
Блеск его подвигов,
Ты прими мой привет!
Как Один во дни минувшие
Мрак гробов вопрошал.
И от праха Мимира*
Научения ждал
Так и гордый потомок
Его ждет от могил
Чтобы дух его праотцев
Его путь осветил.
Огонь громко затрещал, и из пламени полетели к ногам волшебные кусочки коры, знаки и буквы, которые теперь все были в блестящих искрах. Хильда подняла их и с любопытством осмотрела их; потом она издала такой ужасный крик, что Гарольд невольно задрожал всем телом. Хильда опять запела:
Ты не воин сошедший,
В лоно хладной земли;
Я дрожу пред тобою,
Посланник высшей судьбы.
Мощный сын исполина,
Грозный вождь,
Ты сковал мне уста,
Силу чар сокрушил!
Хильда страшно скорчилась, голос ее превратился в хрип, а изо рта показалась пена, но она продолжала:
Монагарх, сын колдуньи,
В Ямвиде царствуешь ты;
И на гибель несчастным
Ткешь нить зол и беды.
Когда в час роковой,
Судно мчится на мель,
Тогда гады толпой
Из болота ползут.
И на месте, где ты
Во сне являлся девице,
Стоишь гордо, но крылья
Распусти и лети поскорей.

Грозен, грозен дух злобы
И коварен.
Но ты
Не робей, и надменный
Враг падет пред тобой.
Пророчица опять замолкла, и Гарольд решился приблизиться к ней, видя, что она все еще не обращает на него внимания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133