– А вы любили бы меня, если бы я стала куртизанкой и работала бы в заведении миссис Уотсон?
Он понял, что рискует разгневать ее, поэтому сказал первое, что пришло в голову, потому что никогда не держался золотой середины, имея дело с женщиной.
– Да. Каждый мужчина хочет иметь куртизанку своей женой, допуская, что она будет только его куртизанкой, и… – Он затолкал ее под себя, пригвоздив к кровати своим тяжелым мускулистым телом. – Я, наверное, обидел вас. Так что я не дам вам встать, пока вы меня не простите.
Элетея изогнула губы в усмешке.
– Я не обиделась. Но возможно, заинтересовалась.
Гейбриел заглянул ей в глаза.
– Я бы женился на вас, даже если бы вы стали прусским гусаром.
Она рассмеялась:
– Это невозможно.
– Мы бы нашли способ, – сказал он, переворачиваясь на бок. – Светает. – Он задумчиво посмотрел на ее колдовское тело, пылающее после ночи, проведенной в его постели. – Давайте оденемся, пока вы снова не соблазнили меня.
– Гейбриел! – Голос у нее был мягкий, задумчивый.
– Да? – Он наклонился и обхватил губами ее сосок.
– Вы разговаривали с кем-то, когда я спала?
– Да. – Он поднял голову. – С Гейбриелом.
Она встала с кровати, и он окинул взглядом ее роскошные груди и бедра. Вся эта атласно-персиковая кожа и чувственная красота принадлежит ему навсегда. Его глаза следили за ее изящными движениями, когда она наклонилась, чтобы поднять с пола чулки. Ее распущенные волосы разметались по кровати, по его ногам.
– Вы разговаривали с самим собой? – спросила она удивленно, подняв глаза и держа в руке нижнюю юбку.
Он замялся, бросив взгляд на шпагу у дверей. Он найдет способ рассказать ей об этом, не признаваясь, что ее юный защитник застал их в постели.
– В некотором смысле. – И отчасти это было правдой, потому что он понимал, что она, возможно, видела в своем найденыше часть его самого, ту часть, которая хотела сразиться с миром. – Я привлек вас только тем, что был испорченным мальчишкой? – небрежным голосом спросил он, натягивая штаны из оленьей кожи.
Элетея откинула волосы с лица; ее карие глаза улыбались.
– Настолько же, насколько я привлекла вас потому, что была совершенной леди.
На следующий день Гейбриел и брат Элетеи договорились, что свадьба состоится в Лондоне в Михайлов день. Когда Роберт рассказал об этом леди Понтсби, сидевшей как на иголках в ожидании этого сообщения, та облегченно вздохнула так, что было слышно в соседней комнате, где Элетея писала письма дамам семьи Боскасл, которые отнеслись к ней дружески и которые скоро станут ее родственницами.
– Михайлов день? – пробормотала леди Понтсби. – День, когда Люцифер был низвергнут с небес?
– Если существует какое-нибудь суеверие, по которому в этот день не следует венчаться, прошу вас, не говорите об этом моей сестре.
– Единственная известная мне примета, касающаяся Дня святого Михаила, гласит, что не следует есть ежевику после этого дня, потому что на нее плюнул дьявол.
– Значит, будем надеяться, что если к свадебному завтраку подадут ежевику, наш дьявол будет рядом и скормит ее своей молодой жене.
Всю неделю шла оживленная переписка, письма путешествовали между сэром Гейбриелом, его старыми друзьями и Боскаслами, между графом, его сестрой Элетеей, их друзьями и семейством Боскасл.
– Господи! – воскликнула леди Понтсби, с удовольствием разбирая письма и маленькие подарки, которые приходили каждый день. – Можно подумать, что она выходит замуж за какое-то учреждение.
– Семья Боскасл и есть учреждение, – сухо заметил Робин. – И при этом пользующееся самой дурной славой.
Договорились, что неделю перед свадьбой они проведут в Лондоне, выполняя светские обязанности и делая покупки для невесты, по поводу которой старшая кузина сетовала, что та одета как деревенская мышка. Элетея отвечала, что у них все равно не будет времени для настоящих примерок. Но, вспомнив небрежную элегантность дам из семьи Боскасл, с которыми встречалась во время поездки в Лондон, она сама внезапно почувствовала себя немодной.
Три первых дня в Лондоне она провела с кузиной и Хлоей, виконтессой Стрэтфилд, которые с неиссякаемой энергией таскали ее от модистки к портнихе, шьющей манто, а оттуда к белошвейке. Вечером четвертого дня она была приглашена к Джейн Боскасл, маркизе Седжкрофт, на домашний вечер.
На то же время Гейбриел был приглашен одним из офицеров полка, в котором он служил, на званый ужин, устроенный с целью оплакать одного из лондонских повес, угодивших в ловушку, расставленную священником.
Глава 40
Званый ужин был устроен в Мейфэре, в доме лорда Тимоти Пауэлла и его любовницы Мерри Рейберн, популярной молодой актрисы из «Друри-Лейн», которая некогда возлагала надежды на то, что сможет объявить Гейбриела своим покровителем. Хотя другие мужчины, богаче и старше, домогались ее, она была опьянена им почти целый год, что слишком долго для честолюбивой куртизанки. Утверждали, что герцог Веллингтон считал себя ее поклонником. Несколько памфлетов, выставленных в витринах лондонского магазина печатной продукции, намекали на настоящую связь между ними. Мерри отрицала эти обвинения, как и сам герцог. Теперь она довольствовалась Тимоти, который не был ни так красив, ни так волнующ, как Гейбриел Боскасл. Он принадлежал к людям, склонным к приключениям, и два раза дрался на дуэлях, защищая ее честь.
Теперь, когда Гейбриел собирался жениться – во что никто не хотел верить, – и жениться на леди, которая, кажется, мало интересовалась амурными забавами высшего общества, надежды покорить его казались Мерри совершенно ничтожными.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73