Тут я сразу же свернула вправо. Секция приема граждан управления местной тюрьмы располагалась через холл и немного вниз по лестнице. Здесь же находились аналогичные секции управления шерифа и патрульные службы Западного округа, а также отдел регистрации и лицензирования, но они меня сейчас не интересовали.
Я представилась дежурному гражданскому сотруднику, который перенаправил меня к дежурному офицеру управления. Там я назвала себя, предъявив документы, в том числе водительские права и лицензию на право индивидуального занятия сыскной деятельностью. После этого мне пришлось немного подождать, пока дежурный связывался по телефону и узнавал, на месте ли кто-нибудь из администрации тюрьмы. Услышав упомянутое в разговоре имя, я сразу же поняла, что на этот раз мне повезло. С Томми Рикманом мы вместе учились в средней школе. Правда, он был на два класса старше меня, что, впрочем, не мешало нам отчаянно нарушать все правила приличного поведения. Но в то время этим можно было заниматься, не рискуя подцепить какую-нибудь гадость или даже смертельную болезнь. Я не была уверена, помнит ли он меня, однако оказалось, что помнит. Сержант Рикман согласился принять меня немедленно, как только оформят пропуск. Когда эта процедура была закончена, мне указали на его небольшой кабинет, расположенный в правой части холла.
Едва я вошла, как он, широко улыбаясь, поднялся со своего вращающегося кресла, мгновенно вырастая в гиганта шести футов восьми дюймов роста:
– Сколько лет, сколько зим! Ну, как ты, черт возьми?
– Отлично, Томми. А ты как?
Мы поздоровались за руки прямо через стол, обменялись восторженными репликами, вкратце рассказали друг другу, кто из нас чем занимался все эти годы. Ему сейчас должно было быть где-то около тридцати пяти. Блестящие каштановые волосы были расчесаны на косой пробор и аккуратно уложены, хотя он уже и начинал немного лысеть, на лбу у Томми появился странный шрам, как будто кто-то пропахал ему лоб вилкой. Теперь он носил очки в тонкой металлической оправе, а чисто выбритый подбородок всем своим видом напоминал о лимонном лосьоне после бритья. На Томми была форма департамента шерифа: рубашка цвета хаки, тщательно разглаженная и накрахмаленная, и производившие впечатление сшитых на заказ широкие брюки. Руки у Томми были длинные, с крупными ладонями, на пальце, разумеется, блестело обручальное кольцо.
Он жестом предложил мне сесть и сам опустился назад в свое кресло. Даже когда он сидел, в нем легко угадывался баскетболист, а его огромные, как у кузнечика, колени возвышались над крышкой стола. Ботинки он носил никак не меньше тринадцатого размера. У него до сих пор сохранился акцент, типичный для выходца со Среднего Запада (я помню, в средней школе он появился в середине учебного года, его семья переехала в Санта-Терезу, кажется, из Висконсина). На письменном столе у Томми стояла большая фотография, на которой были изображены женщина – внешне типичная добрая женушка – и трое детей, два мальчика и девочка, все с блестящими и прилизанными от воды каштановыми волосами, все в очках с оправами из светлой пластмассы. Двое из ребят были еще в том возрасте, когда слишком заметно торчащие передние зубы придают лицу глуповатое выражение.
– Значит, тебя интересует Брайан Джаффе.
– Более или менее, – ответила я. – Вообще-то меня гораздо больше интересует местонахождение его отца.
– Так я и понял. Лейтенант Уайтсайд в общих чертах мне все рассказал.
– Ты хорошо знаешь тогдашнее дело? Я слышала о нем кое-что, но очень поверхностно.
– Один мой хороший приятель работал по этому делу вместе с лейтенантом Брауном, и он мне тогда многое рассказывал. Здесь эта история известна практически каждому. Очень многие из местных жителей вляпались в аферу с «КСЛ». И большинство потеряло все, до последней рубашки. Мне иногда кажется, что это мошенничество было просто классическим, прямо по учебнику. Моего приятеля перевели с тех пор в другое место, но если мы ничем не сможем помочь, тебе надо будет поговорить с Хэррисом Брауном.
– Я попыталась, но мне сказали, что он на пенсии.
– Это так, но я уверен, он рад будет помочь, чем сможет. А парню известно, что его отец может быть жив?
Я отрицательно покачала головой.
– Я только что встречалась с его матерью, и она еще ничего ему не говорила. Насколько понимаю, его же ведь только что вернули в Пердидо.
– Да. Мы в выходные послали пару помощников шерифа в Мехикали, и там нам его передали. Мы его перевезли сюда, в основную тюрьму. Вчера вечером оформили поступление.
– Я смогу с ним увидеться?
– Думаю, да, но только не сегодня. Сейчас у заключенных обед, а после этого Брайан должен будет пройти медицинский осмотр. Попробуй завтра утром или послезавтра, если, конечно, он сам не будет против.
– А как ему удалось бежать из Коннота?
Рикман поерзал в кресле и отвел глаза в сторону.
– Давай мы не будем этого обсуждать, – проговорил он. – Слово вылетит, и назавтра оно уже в газете, а потом заговорят все. Скажем так: заключенным удалось найти маленький изъян в системе охраны и воспользоваться им. Можешь мне поверить, больше такого не случится.
– Его будут судить уже как взрослого?
Томми Рикман потянулся, подняв руки над головой и несколько раз покряхтев.
– Об этом тебе надо спросить окружного прокурора, хотя лично мне бы очень хотелось, чтобы его судили именно так. Парень он хитрый и умеет изворачиваться. Мы считаем, что это именно он с самого начала разрабатывал план побега, но кто сейчас сможет это подтвердить? Двое других ребят мертвы, а состояние третьего критическое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115