– Это Кинси Милхоун. Частный детектив, разыскивает моего отца. А это моя жена, Джульетта, – добавил он, кивнув в ее сторону.
– Здравствуйте, очень рада, – обратилась я к Джульетте.
– Рада познакомиться, – проговорила она, снова уткнувшись глазами в журнал. Я не могла не отметить, что невольно соревновалась за ее внимание со статьей, в которой советовали, как можно научиться хорошо слушать собеседника. Джульетта, не глядя, поводила около себя рукой, отыскивая лежавшую рядом пачку сигарет. Нащупав ее, она потыкала по пачке указательным пальцем, нашла открытую сторону, запустила палец внутрь, покрутила им там и издала разочарованный, похожий на мяуканье звук, обнаружив, что пачка пуста. Я вдруг осознала, что не в состоянии отвести от нее взгляд. С этой прической морского пехотинца она напоминала мне подростка, решившего почему-то накрасить глаза и нацепить серьги. Джульетта слегка пихнула Майкла ногой.
– По-моему, ты обещал сходить на угол в магазин. У меня кончились сигареты, а малышу нужны памперсы. Сбегай, пожалуйста, а? Ну пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста...
На экране телевизора снова возобновился матч. Похоже, в этом доме единственной функцией Майкла, как мужа, было бегать за сигаретами и памперсами. На мой взгляд, их браку суждено было продлиться еще месяцев десять, не больше. За это время Джульетте окончательно осточертеет сидеть каждый вечер дома. Как ни странно, хотя Майкл и был еще достаточно молод, мне он показался человеком, которому такой образ жизни не надоест никогда. Джульетта – вот кто будет раздражаться, брюзжать, капризничать, уклоняться от выполнения своих обязанностей до тех пор, пока их семья не развалится. А малыш, скорее всего, достанется в конечном счете Дане.
Майкл, не отрывая глаз от экрана и не переставая вертеть на пальце перстень выпускного класса Коттонвудской академии, подаренный ему матерью, пробурчал в ответ нечто неопределенное, не сопроводив свои слова ни малейшим побуждением встать. Последнее обстоятельство не прошло мимо Джульетты незамеченным.
– Майкл, паршивец, что мне делать, если Брендон снова описается? На нем сейчас последняя пеленка.
– Да, да, малышка, я понял. Секундочку, ладно?
Джульетта надулась и закатила глаза.
Майкл бросил на нее взгляд и увидел, что она уже злится.
– Сейчас схожу. А малыш спит? Мама хотела, чтобы она на него взглянула.
Я с удивлением поняла, что «она» относилось ко мне.
Джульетта спустила ноги с кровати.
– Не знаю. Могу посмотреть. Я его только недавно уложила. Правда, он никогда не засыпает, если телевизор так орет. – Она встала и направилась к узкому холлу, разделяющему две спальни.
Я направилась следом за ней, стараясь на ходу придумать какой-нибудь комплимент на случай, если ребенок окажется уродцем.
– Пожалуй, мне лучше держаться от него подальше, – проговорила я. – А то я простужена, вдруг он от меня заразится.
У молодых мам иногда возникает желание, чтобы их ребенка подержали бы на руках.
Опершись на косяк двери, Джульетта заглянула в меньшую из двух спален. Вся комната была забита большими, на манер платяных шкафов, картонными коробками для переезда, внутри которых, на металлических штангах, прикрепленных к верхней части, плотно висели обвешанные вещами вешалки. Детская колыбелька втиснулась в самый центр этой крепости, обнесенной стенами из утрамбованных рядов зимней и мятой летней одежды. У меня почему-то возникло ощущение, что и через много месяцев эта комната будет выглядеть точно так же, как сейчас. В джунглях из старых плащей и пиджаков казалось намного тише. Я отчетливо представила себе, что со временем Брендон привыкнет к запаху нафталина и слежавшейся шерсти. Одно неверное дуновение в его дальнейшей жизни, и он почувствует себя новым Марселем Прустом Марсель Пруст – (1871 – 1922) французский писатель. В цикле романов «В поисках утраченного времени» делает предметом изображения субъективное преломление действительности в восприятии героя, показывает внутреннюю жизнь человека как «поток сознания».

. Я приподнялась на цыпочках и заглянула через плечо Джульетты.
Брендон не спал и сидел в кроватке, выпрямившись и устремив взгляд на дверь, как будто знал, что мамочка придет и заберет его отсюда. Он оказался одним их тех утонченно красивых детей, каких обычно снимают для рекламы в журналах: пухленький, идеально сложенный, с большими голубыми глазами, ямочками на щечках и торчащими из нижней десны двумя маленькими зубками. На нем был бирюзовый фланелевый комбинезончик с прорезиненными подошвами. Малыш сидел, расставив руки широко в стороны, чтобы удерживать равновесие. Ладошки его шевелились, напоминая небольшие антенны, улавливающие приходящие из внешнего мира сигналы. Стоило ему только увидеть Джульетту, как личико его сморщилось от улыбки, а ручонки замахали, выражая детскую радость. Надутое выражение мгновенно исчезло с лица Джульетты, и она заговорила с ним на том особом языке, каким разговаривают с грудничками все матери мира. Брендон пускал пузыри, радостно улыбался и что-то лопотал в ответ. Когда Джульетта взяла его на руки, он ткнулся мордашкой ей в плечо и даже поджал ножки от счастья. Пожалуй, это был единственный момент во всей истории моей жизни, когда мне самой ужасно захотелось иметь такого же зверька. Джульетта сияла:
– Правда, он чудо?
– Очень милый, – сказала я.
– Майкл теперь даже и не пытается взять его на руки, – проговорила она. – В последнее время Брендон вдруг стал почему-то признавать только меня. Клянусь, это началось неделю назад. Раньше он беспрекословно шел к папочке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115