! Расскажет, расскажет, как пить дать расскажет!
И – правильно сделает! Не хвастайся, Егор Весёлых, не зазнавайся, а технику удара по мячу отрабатывай!
И он сам жалобно-жалобно рассмеялся. Смех прозвучал не только жалобно-жалобно, но и жалко-жалко-жалко… Позор! Стыд! Презрение зазнайке и хвастуну! Не место таким в большом футболе!
– Да-а, – как говорил его любимый командир, старший лейтенант Синица, – не глупость страшна, а расплата за неё…
А что, если бы при этой некрасивейшей истории присутствовал бы сам старший лейтенант?!?!?!
Егор Весёлых сбросил одеяло, спрыгнул с кровати на пол, вытянулся по стойке «смирно» и яростно прошептал:
– Виноват, товарищ старший лейтенант! Больше такого позорного стыда не повторится! Честное солдатское, вытравлю из себя зазнайство! С корнем вырву из себя хвастовство! Тренироваться обещаю, не жалея сил! Не жалея сил, тренироваться буду!.. – Он тяжело и глубоко передохнул и продолжал более спокойным тоном: – Понимаю, конечно, товарищ старший лейтенант, что смешно вот так в темноте и в трусах с вами разговаривать, но я сейчас, честное слово, абсолютно серьёзен. Я ведь сейчас за глупость свою расплачиваюсь.
Может быть, кто-нибудь из вас, уважаемые читатели, и усмехнется, может быть, даже ехидно усмехнется, читая эту сценку. Однако мне кажется, что повода для усмешек, тем более ехидных, здесь нет. Егор Весёлых действительно был абсолютно серьёзен.
Снова залезая под одеяло, он уже обдумывал, как завтра извинится перед странным вратарём за свое самоуверенное, неспортивное поведение и поблагодарит его за хороший урок… Егор Весёлых, до боли напрягаясь, старался закрыть глаза, но они тут же легко, без усилий сами раскрывались.
Такого с ним ещё никогда не бывало!
Он ворочался с боку на бок, со спины на живот, опять с боку на бок и снова со спины на живот и с каждым движением чувствовал себя всё бодрее и бодрее. Тогда Егор Весёлых стал соображать, что же именно ему спать мешает. Думал он думал, соображал он соображал – и вспомнил: не глупость страшна, а расплата за неё! А ведь некоторое время назад он полагал, что достаточно осознать свою вину, раскаяться – и можно спать спокойным сном. Оказалось, увы, не так. Чуть ли не с каждой минутой на душе у него становилось всё неспокойнее, всё тревожнее.
Думалось, например, о том, а что было бы, если бы он выиграл спор. Ведь тогда бедный поповский вратарь расстался бы со своей шевелюрой, а он, Егор Весёлых, зазнался бы ещё больше!
Пришлось ему встать, пройти на кухню, разогреть чайник и снова пить чай с вареньем, но, конечно, уже без усов.
Всё это он делал только для того, чтобы хоть что-нибудь, да делать. Он ведь привык жить с усами, и сейчас их ему ах как не хватало! Вот и приходилось для утешения покручивать пальцами в воздухе около носа.
В кухню вышел заспанный и недовольный кот Жоржик, несколько раз потянулся, столько же раз сладко зевнул и удивленно уставился круглыми глазами на хозяина, даже присел на задние лапы.
– Что, Жоржик? – тоже удивился хозяин. – Что тебе не спится? У тебя-то усы целы.
Жоржик озадаченно мяукал и не сводил с него удивленного, вернее, всё более удивляющегося взгляда. Опять озадаченно мяукнув, он побил по своим усам сначала одной лапой, потом другой.
– А-а, и ты заметил! – догадался Егор Весёлых. – Да, да, Жоржик, нету у меня больше усов. Проспорил я их из-за своего зазнайства и хвастовства. Так мне и надо.
«Так мне и надо! Так мне и надо! Так мне и надо! – застучало в голове Егора Весёлых. – Надо мне так! Надо мне так! Так мне и надо!»
– Надо, надо, мне, мне, так, так! – вслух сказал он и снова покрутил пальцами в воздухе около носа и усмехнулся, поймав себя на этих нелепых движениях. Он улегся в постель, как можно крепче зажмурил глаза, но они сами легко раскрылись.
Егор Весёлых почувствовал, что ему уже надоело переживать свое неспортивное поведение. Во-первых, он сам себя достаточно жестоко наказал – расстался с усами, во-вторых, ночью надо спать, ибо завтра ему надо записываться в команду, а если сразу придётся участвовать в тренировке, показывать, на что он способен… Егор Весёлых с головой накрылся одеялом и решил из-под него не высовываться. Но скоро ему под одеялом стало жарко и душно, а ещё более того – тоскливо и совсем уж муторно.
Тут я должен, уважаемые читатели, перед тем как закончить эту главу, подчеркнуть, что расплата за глупость известна только умным и честным, а дурак и подлец, извините, от своих глупостей и подлостей нисколечко не страдает, а наоборот – пребывает в блаженстве и гордости.
Вот почему Егор Весёлых заснул только под утро.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
«Адре… адре… адре…»

Дядя Коля с Шуриком уже в темноте вскипятили на улице ещё один самоварчик и снова сидели на кухне и очень взволнованно беседовали о жизни, главным в которой, конечно, является футбол.
– Ты ведь тоже, наверное, мечтаешь футболистом стать? – спросил дядя Коля. – Так ведь тебе в двести раз проще, чем мне.
– Наоборот, у меня в триста двадцать раз всё сложнее, – грустно отозвался Шурик. – Мне ещё надо вырасти. Хотя бы подрасти. Лишь тогда я смогу мечтать о футболе. Сейчас же мне разрешают только одно – абсолютно отлично учиться. В футбол я играю редко и украдкой. Учусь, учусь, учусь. В школе учусь и дома тоже учусь. Дело дошло до того, что примерно в середине учебного года у меня в голове всё стало перепутываться. Показалось, например, что дважды два пять, а слово «врач» пишется с мягким знаком.
– На свежем воздухе почти не бываешь, – озабоченно и с сожалением объяснил дядя Коля. – Двигаешься мало. В футбол надо играть азартно, до изнеможения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60