– Так, так… молодец…
А Шурик, почти одеревенев, весь напрягшись от страха и неумения, с ужасом ждал момента, когда руки дяди Коли отпустят его… и мысленно уже летел вниз на землю…
Ну, вот… вот он сам в своих, так сказать, руках и ногах… Шурику захотелось прикрыть глаза, чтобы расстояние до балкона не казалось непреодолимым… Он и зажмурился… Зажмурился он, но вроде бы продолжал всё видеть, вернее, всё представлял себе по памяти… осторожно действовал малопослушными руками и ногами.
– Молодец, молодец… – откуда-то далеко снизу подбадривал дядя Коля, – не торопись, не торопись…
Шурик открыл глаза – расстояние до балкона, казалось, нисколечко не уменьшилось. И ни рукой, ни ногой он больше пошевелить не мог…
– Слезай обратно, – печально предложил дядя Коля, – ничего не получается.
Оказавшись на земле, с удовольствием потопав по ней, поотпыхавшись, Шурик сказал:
– Я старался, я очень старался… Но не достать, никак не достать.
– Это мы ещё посмотрим, – сквозь зубы процедил дядя Коля, то внимательно рассматривая бревно, то ещё внимательнее разглядывая балкон.
– Не получится, не получится, не получится! – тихо, но с большим отчаянием возразил Шурик. – Вот увидите, не получится!
– Конечно, ничего не получится, – иронически вроде бы согласился дядя Коля. – Конечно, никогда ничего не получится, если ничего не делать. Проще всего сдаться. Так, мол, и так, уважаемое бревно. Ты, бревно, меня, человека, сильнее. Мне, человеку, с тобой, бревно, не совладать. Но я ради футбола, – возвысил он свой и без того громкий голос, – ради футбола я на всё готов!
Дядя Коля долго и старательно устанавливал бревно под углом к стене. Потом он отошёл далеко-далеко, разбежался и – по бревну вверх бегом! – и прыг! – и схватился руками за перила. На какое-то мгновение он замер, и тут Шурику почудилось, что балкон начал оседать…
Но дядя Коля, громко крякнув, подтянулся рывком и перелез через перила.
– Ура-а-а! – закричал Шурик. – Вот это класс! Вот это да!
Он бросился в подъезд, взлетел по лестнице и в нетерпении запрыгал перед дверью.
Дверь открылась, и он увидел невероятно растерянное, жалкое лицо дяди Коли, сразу почувствовал что-то недоброе, пролепетал:
– Что, что ещё случилось?
Дядя Коля шумно передохнул, набрал в грудь побольше воздуха, словно собирался запеть, и глухо ответил:
– Уважаемой Анфисы Поликарповны дома не оказалось. Она исчезла…
– Как… исчезла? Куда? Зачем?
– Кто её знает…
Шурик обежал всю квартиру, заглянул в каждый угол, даже под кровати – действительно, бабушки Анфисы Поликарповны нигде не было, она действительно исчезла, и он совершенно растерянным, жалким голосом спросил:
– Что… что… что делать?
Дядя Коля спокойно и деловито ответил:
– Жить.
– А… а как быть с бабушкой? Вернее, как быть без бабушки?
– Жить, – ещё спокойнее и ещё деловитее повторил дядя Коля. – Действовать надо. Ключ на месте. Отлично. У кого-нибудь в доме можно его оставить?
– У тёти Варвары из соседнего подъезда.
– Совсем замечательно. Я бреюсь, быстро готовлю завтрак, а ты топай насчет ключа.
Встречи с тётей Варварой Шурик, честно говоря, побаивался: ей вряд ли понравится новость об исчезновении бабушки Анфисы Поликарповны.
У себя на кухне, гремя кастрюлями и сковородками, одновременно делая несколько дел (мыла посуду, пробовала суп, кашу, компот, переворачивала котлеты, чистила овощи, приготовляла тесто), тётя Варвара сразу спросила басом:
– Что там твое чудо-юдо морское опять натворило? Опять есть захотело?
– Оно исчезло, – машинально отозвался Шурик. – Куда-то исчезло.
– Ис-па-ри-лось! – со смехом пробасила тётя Варвара. – Так надо было идти не ко мне, а в милицию. За-я-вить! Так, мол, и так, исчезло чудо-юдо морское тунеядное!.. Жалко мне тебя, парень… – Она устало опустилась на табурет, пять раз устало и тяжело передохнула и снова, как ни в чём не бывало, засуетилась, заметалась по кухне, одновременно делая несколько дел. – Внуки должны теряться, а не бабушки! Бабушки должны внуков искать, а не внуки бабушек!
И тётя Варвара, высокая, худощавая, продолжала метаться по кухне, возмущаться, удивляться, поражаться, сердиться, негодовать. Шурик с огромнейшим трудом, еле-еле-еле-еле уловил момент, когда тётя Варвара пробовала суп и, естественно, не могла говорить, и жалобно выкрикнул:
– Мне-то что делать?
– Жить! – грозным и торжествующим басом отозвалась тётя Варвара и прямо-таки оглушающе прогремела одной за другой четырьмя крышками кастрюль и в каждой успела помешать ложкой. – Сейчас же марш в милицию, всё там растолкуй про свое чудо-юдо морское и займись своей жизнью! Лето на дворе! Тебе отдыхать надо! Тебе сил набираться надо, а не бабушку искать! Понятно?
И, не давая Шурику произнести ни слова, тётя Варвара минут семь с половиной басом возмущалась, удивлялась, поражалась, сердилась, негодовала и металась по кухне, одновременно делая несколько дел.
– Чего стоишь? – удивилась она. – Чего куксишься, как девчонка, которая куклу потеряла? Ты ведь не куклу потерял, а всего-навсего тунеядскую бабушку. Никуда она не денется. Бездельничает где-нибудь сейчас на здоровье… Я бы сама с тобой в милицию сходила, да вот видишь, не могу хозяйство бросить. Обиделся, что ли, на меня?
– Чего мне обижаться? – еле-еле слышно ответил Шурик, так еле-еле слышно, что тёте Варваре, чтобы разобрать его слова, пришлось замереть на месте, и он повторил чуть громче: – Я не обиделся. Чего мне обижаться? Хорошо, я сейчас пойду в милицию. А потом мне надо с дядей Колей идти помогать ему устраиваться на работу и поступать в футбольную команду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60