Она присела в тени, приняла позу поудобнее и крепко-крепко-накрепко заснула… На сей раз она не видела никаких снов и проснулась лишь оттого, что оказалась на самом солнцепеке. Бабушка Анфиса Поликарповна осторожно, чтобы не нарушить своего замечательного состояния покоя и тихого счастья, передвинулась по скамейке в тень и…
– Ой! Ой! Ой! – испуганно вскрикнула она, наткнувшись плечом на человека в коричневом костюме, огромных темных очках и в зеленом берете с белым хвостиком на макушке. – Простите, я вздремнула…
– Добрый день, дорогая Анфиса Поликарповна, – скриплым и хриплым, неприятным, но удивительно знакомым голосом проговорил мужчина. – Необычайно рад приветствовать вас. – Он снял очки и, наслаждаясь изумлением и некоторым страхом собеседницы, весело и даже игриво продолжал: – Да, да, Жорж Робертович Свинкин собственной персоной и полностью к вашим услугам.
– Немедленно отвечайте мне, что такое «адре»! – сердито потребовала она. – Мне всю ночь снилось это «адре»! Ну, вчера, когда вы от нас уходили – вспомните! – в дверях остановились и – адре, адре, адре…
– Адреса своего я этому… Попову Николаю не оставлю. Если расстанемся, то навсегда! – объяснил Жорж Свинкин, и бабушка Анфиса Поликарповна откинулась на спинку скамейки и так облегченно вздохнула, словно сделала немалое научное открытие, но тут же недовольно сказала:
– Мне ваших услуг не надо. Хватит с меня вашего непосолённого борща.
– Ах, какой это был потрясающий конфуз! – виновато воскликнул Жорж Свинкин. – Но, как говорится и не про вас будь сказано, и на старуху бывает проруха. Нервничал я, очень сильно переживал происходящее, жизнью ведь дважды рисковал и в высшей степени болезненно беспокоился о Шурике.
– Так я и поверила! По-моему, вы, извините, тряслись над своим поповским вратарём, который, кстати, храпит, как слон.
– О Шурике, о Шурике, о Шурике и только о Шурике мои заботы. Потом я вам всё объясню популярно и убедительно. Сначала позвольте проинформировать вас о сложившейся обстановке. Мои документы и деньги возвращены мне при помощи доблестных работников милиции, – озабоченно говорил Жорж Свинкин. – При их же чутком содействии мой костюм приведен в приличный вид. Командировка мне продлена. У вас дома никого нет.
– Как – нет?!
– Так – нет. Шурик с этим… Поповым Николаем тренируются на стадионе. Вечером наш поповский вратарь уже примет участие в игре. Не знаю, чем всё это…
– Врите, да знайте меру! – Бабушке Анфисе Поликарповне не удалось скрыть ни раздражения, ни возмущения. – Как же он может играть, если он ни разу не играл? Кто ему позволит?
– Я, – гордо, хрипло и скрипло произнес Жорж Свинкин, – организовал всё это. Я, – ещё более гордо, ещё более хрипло и ещё более скрипло продолжал он, – хотел ему устроить прямой путь в большой футбол. Он, то есть Попов Николай, по глупости отказался от моей бескорыстной помощи. И будет наказан. Вам же я рекомендую не отказываться хотя бы от одной моей услуги. Приближается время обеда, а его, обеда, у вас нет. Позвольте, я окажу вам помощь в приобретении всех необходимых составных частей для подлинного обеда и приготовлю его.
Опять раздраженно и возмущённо бабушка Анфиса Поликарповна спросила:
– Как же мы попадём домой, если там никого нет, а у меня нет ключа?
– Всё будет, – скромно склонил голову в зеленом берете с белым хвостиком на макушке Жорж Свинкин. – И ключ будет, и обед будет. Обед будет такой, какого вы ещё ни разу в жизни не испытывали.
Бабушка Анфиса Поликарповна вполне бы нашла в себе силы отказаться от столь заманчивого предложения, хотя бы и в компании со столь до сих пор подозрительным субъектом. Но у неё не было ключа от квартиры, в квартире никого не было, и, кроме того, она не помнила, как к этой квартире пройти. Она не помнила дороги.
Волей-неволей ей пришлось принять предложение бескомандного тренера. И пока они шествуют, чтобы приготовить подлинный обед, расскажу вам, уважаемые читатели, о предшествующих событиях, среди которых есть и довольно неожиданные.
Развивались они стремительно. В больнице Жоржа Свинкина ждал отремонтированный и перекрашенный в коричневый цвет костюм и сообщение из милиции, что документы и деньги найдены.

Это придало Жоржу Свинкину такое невероятнейшее количество сил, энергии, которая показалась ему умственной, что он тут же, сразу, вмиг придумал грандиознейший план своих дальнейших действий и уже заранее и абсолютно был убеждён в наиблагополучнейшем исходе. Бескомандный тренер в глубине души уже безоговорочно мнил себя руководителем талантливейшей команды! Правда, поврать для этого придётся ещё немало! Много-много придётся ещё хитрить, лукавить, лгать, изворачиваться. Но зато будет он тренером, а не ночным сторожем. Для него это стало сейчас совершенно ясно.
Облачившись, можно сказать, в новый костюм, Жорж Свинкин многословно и торжественно распрощался с врачами и медсестрами, поблагодарил их за чуткость и заботливость, собрался было выразить свою признательность в письменной форме, да вовремя вспомнил о своей же полуграмотности.
А врачи и медсестры были попросту рады расстаться с таким неудобным и суматошным пациентом.
Словом, все были довольны, а больше всех сам Жорж Свинкин. Им владело такое самоуверенное и взбудораженное настроение, словно не прыгал он с поезда на полном ходу и не разбивался, не вёл смертельно опасной борьбы с обмазученной бочкой, не требовал с гражданки Суслопаровой Глафиры Сосипатровны блинов со сметаной, не ехал в чуде двадцатого века.
Выйдя из больницы на улицу, он сообщил приятнейшие для себя новости поджидавшему его Егору Весёлых и самодовольно, с некоторым оттенком пренебрежения закончил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60