Когда он потянул ее обратно, на ее липком конце сиял драгоценный камень. Вытащив палку так, чтобы можно было дотянуться до ее конца, он снял камень и бросил его в висевший у него на шее полотняный мешочек. Затем палка снова отправилась в комнату, медленно… осторожно… бесшумно.
Еще трижды появлялась палка, и с нее трижды снимался драгоценный груз, и она снова возвращалась в комнату. Фарл увидел, что молодой вор внизу вытер вспотевшие руки о темные запыленные кожаные штаны и снова наклонился вперед. Фарл затаил дыхание. Ему ли не знать, что означало это движение: Эладар Темный собирался предпринять нечто из ряда вон выходящее. Губы Фарла задвигались в беззвучной молитве Маску, Покровителю Воров.
Палки Эльминстера снова отправились в спальню, где, блаженствуя в наступившей прохладе, спала жена торговца. Они проскользнули всего лишь в нескольких дюймах над обнаженным телом и задержались у горла молодой женщины – у черной бархатной ленты с нагрудной подвеской из изумрудов, увенчанной пауком из черненого серебра, телом которого служил огромный цельный рубин.
Несколько мгновений Эльминстер наблюдал, как украшение легко поднимается и опадает от ее ровного дыхания. Если эта подвеска как и те, что он видел раньше, то паука можно отделять и носить как заколку для плаща… Если… так, коснулся, вот так, теперь поводим из стороны в сторону – надо же проверить, зацепил ли, – так, вроде все в порядке (надо пошевеливаться, вряд ли эта голая красотка будет спать слишком долго)… теперь чуть приподнимем… вверх… и назад, вот так. Теперь не задеть бы драгоценной ношей ее нос… вот, а теперь… со всей осторожностью Эл терпеливо вытаскивал палки обратно.
Складывая добытые драгоценности в мешочек на шее, Эльминстер ощутил, что паук все еще теплый от ее дыхания и от него исходит едва уловимый запах… Эл беззвучно вздохнул, и в голове у него промелькнула мысль, а какова эта женщина… Он дернул за веревку, чтобы Фарл поднимал его наверх…

* * *

– С такой добычей мы добрых полмесяца можем бездельничать в свое удовольствие. – Глаза Фарла ярко горели в полумраке комнаты, где они устроили себе тайник.
– Ага, – сказал Эльминстер, – чтобы нас застукали на третий же вечер. Кому, по-твоему, можно продать паука в этом городе? Придется подождать, пока какой-нибудь купец, у кого не все чисто и есть что припрятать и который знает, что мы знаем об этом, соберется уехать из города. Ему и продадим этого паука. А вот кольцо с изумрудами, пожалуй, надо продать сегодня же вечером, пока не разошелся слух о краже. Что это ее кольцо, никаких доказательств нет. А потом заляжем на дно: будем, к примеру, околачиваться в «Черных сапогах», будто ждем, когда подвернется работа в порту или там сбегать куда на посылках.
Взглянув на него, Фарл уже открыл было рот, чтобы возразить, но потом, усмехнувшись, закрыл его и кивнул:
– Опять-таки ты прав, Эладар. Как кошка, всегда вывернешься.
Эльминстер пожал плечами:
– Хочешь жить – умей вертеться, если ты это имеешь в виду. Давай-ка лучше пойдем куда-нибудь, где таким орлам, как мы, нальют пару кружек промочить горло, и немного облегчим наши кошельки.
Рассмеявшись, Фарл убрал мешочек обратно в полый кирпич, вскарабкался на обломки обвалившегося камина и засунул кирпич на полную длину руки в темное пустое пространство между полом и потолком. Убрав руку, он положил обратно дохлую, полусгнившую крысу, которую они использовали, чтобы отпугивать незваных гостей, если таковые объявятся, и соскользнул по дымоходу обратно на пол.
Тайник находился в сумрачной комнатушке позади закрытой сапожной мастерской. Вокруг стояла невыносимая вонь: здесь гадили все кому не лень – кошки, собаки, пьяницы и прочий праздношатающийся уличный сброд. Сам сапожник в начале весны сыграл в ящик, и родственники благоразумно решили не трогать мастерскую, пока не пройдет хотя бы сезон. Теперь ее вроде собирались обкурить дымом, чтобы вывести всех паразитов, и снести. Но когда это еще будет… А Фарл и Эльминстер уже приглядели себе место для нового тайника на одной из украшенных шпилями крыш зажиточных домов около северной стены Хастарла, а именно на крыше высокого жилого дома, которая щеголяла статуями пригнувшихся, рычащих горгулий. Если одной из них незаметно для обитателей дома снести голову и хорошенько почистить ее внутри, у них будет идеальный тайник. Только вот это «если»…
Молодые воры кивнули друг другу, чувствуя, что их невысказанные мысли крадутся по одним и тем же закоулкам. Фарл выглянул наружу и махнул Эльминстеру. Тот не мешкая нырнул в узкий, темный коридор и исчез из виду. Фарл последовал за ним, вытащив на всякий случай кинжал. Еще можно было успеть вдохнуть полной грудью, прежде чем какая-нибудь крыса осмелится высунуться на открытое пространство, чтобы добраться до заплесневелого куска сыра, а молодых воров уже и след простыл.

* * *

В «Поцелуе красотки» шумная толпа гуляющих предавалась безрассудной погоне за винным забвением, грубо шлепая и пощипывая продажных девиц под взрывы гогота, непристойные шутки и звон монет. Взяв кружки, Фарл и Эладар прошли в свой излюбленный темный угол рядом со стойкой, откуда были хорошо видны все входящие, а их в свою очередь мог увидеть только тот, кто неплохо видел в темноте и кто хотел увидеть.
Конечно, такое выгодное место уже было занято девицами, которых они хорошо знали по именам, несмотря на постоянную нехватку монет, необходимых для более близкого знакомства. Торговать собой было еще не время, поэтому красотки лениво потягивали из стаканов вино и втирали под коленки и у локтей духи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138