Очевидно, человек только что вошел в холл. И узрел — хотел бы я знать, каково это выглядело с его точки зрения. И, дьявольщина, какое лицо у него было, какой типаж — «Ты когда-нибудь видала во время минета глаза своего мужа, дорогая? А у моего такие глаза были, когда он в тот момент в комнату вошел!»
А Лешка развернулся и опрометью ломанулся за двери. Энди взглянул на меня беспомощно — и дернулся за ним. Ну и дела… Мне оставалось только переглянуться с охранником Витей, у которого появилась понимающая ухмылка на горилльей харе — чем-то он напоминал Мартына — тоже ухмыльнуться, виновато, и отправиться разыскивать Джеффри.
Лешка и Энди пришли вместе, но при виде Клары Лешка тут же захотел исчезнуть.
— Сказать ей что-нибудь? — спросил Энди сочувственно.
— Черт, еще смотрит в нашу сторону… Нет уж, лучше пойдем отсюда.
Лешка решительно повернулся к дверям, но Клара из ничего, как умеют только вампиры, возникла прямо на его пути.
— Что надо? — спросил Лешка хмуро. — Быстрей, я тороплюсь.
— Поговорить, — сказала Клара мягко. — Только с глазу на глаз.
— Не о чем нам говорить.
— Леш… пожалуйста…
Лицо Клары оттаяло, глаза выглядели тусклыми, как темные опалы на браслете. Опасность неукротимой стихийной силы уже не исходила от нее темными волнами. Ей, пожалуй, действительно хотелось поговорить, и Лешка решился.
— Слышь, Энди, — сказал он, смущаясь, — я тут скажу пару слов.
Энди усмехнулся, кивнул и ушел. Клара взяла Лешку за руку, отчего он поморщился, и они вместе ушли в затененную нишу за эстрадой.
— Что ты хочешь сказать? — хмуро спросил Лешка, усевшись.
— Ты зря сбежал. Я тебя не гнала.
— Я не сбежал.
— Ах, ушел! Все равно зря.
— Захотел — и ушел.
— Теперь будешь злиться на меня?
— Интересно, а чего бы ты ждала?
Клара прикусила губу, усмехнулась — у нее снова был отрешенный прислушивающийся вид. Лешке это не понравилось.
— Ты чего это задумала?
— Да ничего. Просто сегодня первый раз мсье Жоффруа пришел, со своим миньоном. Новеньким. Ты его знаешь.
— Никого я не знаю. И до Жоффруа мне дела нет.
— А этого типа зовут Дрейк. Хотя он теперь Мигель, видите ли. Он теперь, видите ли, крутой. Как же — он мсье Жоффруа позвонил, не кому-нибудь, а тот его взял под крылышко. Орла недостреленного.
— Слушай, Клара, мне наплевать! Поняла?
— Поняла, поняла, просто думала, что тебе интересно. Мне-то что? Просто за этим Дрейком Энди бегает, а мсье Жоффруа — ни ползвука. Чем бы дитя ни тешилось…
Кровь бросилась Лешке в лицо.
— Ты врешь!
Клара коротко, зло рассмеялась.
— Вот еще. Зачем мне? Ведь этот милый мальчик — не мой компаньон. Просто он Дрейка облизать готов с головы до ног. Чистая сила у нечистой силы, видишь ли…
— Ты врешь! — почти выкрикнул Лешка.
— И не думаю. Твой Энди с порога к нему побежал. Они лижутся в холле. Мне даже отсюда слышно.
Лешка вскочил, опрокинув стул, и выбежал из зала.
Ему изо всех сил хотелось, чтобы слова Клары оказались самой подлой и грязной ложью — но через миг пришлось убедиться в ее правоте. Дрейк и Энди так самозабвенно целовались в простенке между двумя колоннами, что даже не заметили сразу Лешкиного присутствия.
Дрейк, шикарный, как все Вечные Князья, Дрейк в черной шелковой рубашке и бархатных штанах, будто ему не привыкать, будто всегда был вампиром, Дрейк с бесцветными глазами, в которых появились красные огоньки — такой спокойный, надменный, уверенный в себе, сволочь, и Энди с такой знакомой Лешке детской, лукавой, кокетливой миной — они оба были так спокойны и так нежны, будто вся эта мерзость — в порядке вещей. Будто это совершенно нормально — здесь, чуть ли не посреди зала, где каждый может увидеть. Будто это не должно ни удивлять, ни шокировать, ни бесить, как самое обычное дело.
И когда Лешка встретился взглядом с Дрейком, наконец-то его заметившим, и увидел его лицо, понимающее, насмешливое, снисходительное — что-то внутри разбилось со звоном, и в живую плоть воткнулись осколки. Лешка выскочил на мороз без куртки и шапки, торопясь, дрожащими руками, отпер машину — и она, как послушное животное, завелась с пол-оборота.
Кажется, Энди выбежал следом, но это уже не имело значения.
Все оказалось враньем, предательством и враньем.
Жалеть, уговаривать себя, слушать объяснения уже не имело смысла. Если враньем было все с самого начала, что можно поправить объяснениями! Сила… Чистая сила.
Конечно, любой из них на что угодно готов ради этой поганой силы. И вранье началось еще тогда, в квартире Вадика, когда он настоял на своем, заставил оставить этого гада в живых, а потом забрал его телефон. Поразвлекаться хотел, видите ли
Поразвлекался.
Обнимался. В глаза заглядывал. Говорил что-то миленькое.
Вот от чего, собственно, было так погано на душе, когда он забрал телефон, когда устроил аукцион этот дурацкий. Все ясно. Просто чувствовалось, что это не просто так — игрушечки. Что кончится гадко, гаже не бывает.
Сдохнет он, как же. Сдох уже. И теперь эти дохлые снобы, эти Вечные Князья, черт бы их побрал вместе их с силой, просто рады-радешеньки принять его в свое избранное общество. И Жоффруа этот, и Артур — сливки, скажите на милость. И вот все снова по-старому. Он — как новенький, он — как всегда, спокойный такой, как танк, простой такой — будто для него это все привычно, понятно, нормально… ТАК обниматься, ТАК лапать, мать твою — и кого!
Лешка бросил машину у подъезда дома. ОН наверняка сперва придет в гараж и будет ждать там. И пусть. К лучшему. Пусть поизображает дружеское участие — больно это здорово у него выходит. Не придерешься.
Лешка вошел и оглядел свое жилище отстраненным чужим взглядом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89