– Я не вполне доверяю этой парочке, а единственный удобный предлог избавиться от их компании – пойти поискать женщину. Если позволите немного посидеть здесь, я, может, и придумаю что-то еще, когда в голове просветлеет. Я немного перебрал.
Она рассмеялась:
– Кто когда-либо слышал, чтобы грузин перебрал? Конечно, сидите, а я спою для вас.
– Вы очень любезны. Не хотите ли коньяку? Он сел за столик и поставил бутылку и рюмку.
– Похоже, не хватает еще одной рюмки.
– Нет-нет, коньяку не надо. Закажите бокал вина. Коньяк мешает мне работать.
Принесли вино, она пригубила немного, а он притворился, будто пьет свой коньяк. Потом она поднялась на сцену. Песня, которую она пела, вполне могла разбить мужское сердце, особенно когда поющая женщина неотрывно глядит на тебя.
В середине ее выступления к столику подошел Турок. Чантурия даже не надо было оглядываться, он почувствовал его присутствие за своей спиной.
– Мы уходим, – сказал Турок. Чантурия не отрывал глаз от певицы.
– Идите, а мне и здесь хорошо, – ответил он.
– Мне поручили довезти вас до дома.
– Рад слышать, но я уже большой мальчик. До дому меня проводит эта дама.
– Нет.
– Но она же сказала, что да.
– Поверю, когда она скажет и мне, – ответил Турок голосом, напоминающим звук пилы, разрезающей лед.
– Скажет, скажет. Садись, не мешай слушать. Турок тронул Серго за плечо, но тут раздался резкий голос маленького Тамаза:
– Пойдем, Атман. Он же гость моего отца.
Чантурия даже не оглянулся, он чувствовал, что они уходят.
Певица кончила петь, покинула освещенную сцену и подошла к столику.
– Я боялась, что вас уже не будет, когда я вернусь, – промолвила она.
– Я тоже боялся, – сказал Серго и поднял рюмку. – За красивую девушку!
Она выпила вина, но не до дна, как он.
Ему не хотелось пить эту рюмку, она явно была лишней.
– А вы уверены, что они не ждут вас на улице? – спросила она.
– Нет. А вы думаете, они будут ждать?
– Я нравлюсь тому арабу. Он всегда здесь торчит и пялит на меня глазищи. А кто знает, что у него на уме?
– А маленького Тамаза вы знаете?
– Я знаю, кто он такой и что он собой представляет.
– Ну и что же он собой представляет?
– Они нехорошие люди. Все они. Если вы участвуете в их делах, то я вас знать не знаю. Да, я помогла вам, но знать вас не желаю.
– Я вовсе не участвую в их делах.
– А тогда почему вы крутитесь с ними?
– Я не могу вам сказать почему.
– Подозреваю, что вы офицер КГБ и следите за ними.
Она произнесла эти слова безапелляционным тоном, поскольку наслушалась всяких мыслимых и немыслимых россказней на этот счет.
– Ничего особенного в этом нет. Просто я не могу сказать вам.
– Ну что же, по крайней мере, и знаю, что вы не из КГБ. Кто же когда-либо слышал, что грузин служит в КГБ!
– А что, разве таких кет?
– В Грузии нет. Чтобы следить за нами, они набрали русских.
– Вы опять будете петь?
– Еще одно выступление.
– Я хотел бы остаться и послушать. На свой счет принимать ваше пение я не буду.
Ему нравились и черноглазая грузинка, и ее проникающая в самое сердце грузинская песня. Как было избежать их чар? Ему страстно захотелось обладать ею.
Она кончила петь и опять подошла к столику.
– Я люблю вас, – признался он.
– Вы же обещали не принимать песню на свой счет.
– Я же не клялся именем Ленина.
– В следующий раз я потребую поклясться. Серго тронул ее за руку, и она не отдернула ее.
– Разрешите мне проводить вас. Приставать не буду, обещаю.
– Клянетесь именем Ленина?
– Клянусь!
– В таком случае, почему бы и не разрешить? – засмеялась она. – Пошли. Либо вы меня проводите до дома, либо я вас. Вас нужно сопровождать – ваши собутыльники могут поджидать вас на улице.
– Тогда я провожу вас.
Сначала он назвал таксисту неверный адрес, а потом заставил его дважды крутиться по одному и тому же маршруту. Со второго захода он остановил такси неподалеку от ее дома, они вышли и пошли пешком.
– Какая прекрасная ночь, – промолвил Чантурия. Ночь и впрямь была хороша.
Он остановился и нагнулся, будто бы завязать шнурок на ботинке, а сам посмотрел, не идет ли кто за ними.
– Вы осторожный человек, – заметила она.
– Стараюсь быть таким.
Она жила в однокомнатной квартире в новом типовом доме. В небольшой комнате было полно подушек, картин, у стен стояли тахта, мягкое кресло, высокий гардероб с зеркалом на дверце. Они пробрались на кухню, где она приготовила чай.
Чай немного отрезвил Серго, а вместе с испарявшимся коньяком улетучивалась и его пьяная бравада. Он лихорадочно искал, как избавиться от смущения, когда она попросила:
– Мне нужно снять концертное платье. Не хотите ли помочь?
Она повернулась к нему спиной, чтобы он расстегнул молнию на длинном платье. Кожа на шее была у нее белая и гладкая. Он потянул застежку вниз.
Придерживая платье на груди, она выключила свет в комнате и подошла к гардеробу. Из-за его дверцы донеслось шуршание, и платье упало на пол. Она подняла его и повесила в гардероб.
– Я думала, вы поможете мне, – донесся ее голос. – Я здесь, у гардероба.
Серго подошел – она стояла за дверцей совершенно голая. Повернувшись к нему, она сказала:
– Давай повесим сюда и твою одежду. Засмеявшись, она помогала ему побыстрее раздеться.
– А что вы смеетесь?
– Надеюсь, что на этот раз ты примешь все это на свой счет.
Она повела его к тахте, а у него не выходило из ума проклятое профессиональное подозрение, а что будет дальше: скрытые фотоаппараты, внезапно распахнувшаяся дверь… Его специально подвели к ней – а это первый сигнал охотнику быть настороже. Нет, совсем даже не так. Его повезли в это заведение, а вовсе не к ней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116