– Правда?
– Ты так считаешь? – ошеломленно пробормотал он. – Да ты что – ты одна из самых привлекательных женщин, каких я вообще встречал.
– А я не женщина, – безапелляционно выдала она. – Я не могу отдавать. Я могу только брать, но не отдавать. Так что ничего от меня не жди – кроме того, что я сейчас здесь.
– Это изнасилование несовершеннолетней, – немного погодя сообщил он ей.
– Да посмотри – настал конец света, – стала втолковывать ему Чарли. – Нами овладевает, разрушая неврологически, какая-то неуничтожимая тварь. Так какой же пидор в такое время соберется привлечь тебя? И в любом случае должна быть подана жалоба, а кто этим станет заниматься? Кто будет свидетелем?
– Свидетелем, – повторил он, на мгновение крепче прижав ее к себе. Системы слежения ПДР… Наверняка у них установлена такая в Центральном парке, хоть он ими и почти забыт. Он отпрянул от нее, а затем вскочил на ноги. – Быстро одевайся, – бросил он, подбирая свою одежду.
– Если ты подумал, что у пидоров тут есть монитор…
– Именно.
– Будь уверен, все они смотрят на Таймс-сквер. Кроме их Новых Людей – например, директора Барнса. Те присоединяются к уже поврежденным. – Вдруг ее осенила мысль. – А ведь достанется и Уиллису Грэму. – Она села, погрузив руки в свои взъерошенные, влажные от травы волосы. – Жаль, – сказала она, – а мне он чем-то нравился. – Она стала подбирать свою одежду, но затем бросила ее на землю и умоляюще проговорила: – Ну посмотри же, Ник. Никакое ПДР и не думает нас свинчивать. Знаешь, что я сделаю… возьми меня еще ненадолго – может, хоть минуток на пять. И можешь прочитать мне – как его там? – то стихотворение.
– Ты же знаешь – у меня нет с собой книги.
– А так ты его не вспомнишь?
– Думаю, вспомню. – Страх поднимался у него в груди, заставляя его трепетать, пока он снова снимал с себя одежду и приближался к распростертой на траве девушке. Обняв ее, он сказал: – Это грустное стихотворение; я просто думал о Дэнни и об этом пятнышке, куда вы раньше прилетали на своей «Корове». Здесь словно похоронен его дух.
– Ты делаешь мне больно, – пожаловалась Чарли. – Постарайся помедленнее.
Потом он снова поднялся. И принялся методично вдеваться.
– Я не могу позволить себе, – пояснил он, – попасть в лапы этим рыщущим за мной убийцам, этим черным пидорам.
Она даже не пошевелилась. А потом попросила:
– Прочитай мне стихотворение.
– А ты оденешься? Пока я буду его читать?
– Не-а, – отозвалась она, закинув руки за голову и разглядывая звездное небо. – Провони явился оттуда, – сказала она. – Боже мой, я просто черт знает как счастлива, что я не Новый Человек… – Она вдруг жестко процедила: – Он правильно делает, и все же… просто нельзя их не пожалеть – этих Новых Людей. Лоботомированных. Нет у них больше узлов Роджерса – и еще Бог знает чего. Хирургия из космоса. – Она рассмеялась. – Давай все это подробно опишем и назовем «Космический хирург с далекой планеты». Идет?
Он ползал на четвереньках, собирая ее вещи. Сумочка, свитер, нижнее белье.
– Я прочту тебе стихотворение, и тогда ты поймешь, почему я не могу бывать там, где бывали вы с Дэнни; я не могу заменить его, став чем-то вроде нового Дэнни. А то ты начнешь давать мне его бумажник, который, верно, припрятан где-нибудь, как страусиная голова, его часы «Критерион», его сногсшибательные запонки… – Он прервался. – «Пусти – я должен уходить туда, где волнами нарциссы, лилии…» – Он замолчал.
– Продолжай, – сказала она. – Я слушаю.
– «Лилии, где бедный фавн лежит под сонною землей – увенчан век его, – но там все мнится мне…»
– А что значит «мнится»? – спросила Чарли. Он не обратил внимания и продолжал:
– «Все мнится мне: выходит он в росе купаться по утрам и растворяется, как дым…» – «Пронзенный пением моим», – мысленно досказал он. Но вслух ему этого было не произнести – слишком это его трогало.
– И тебе нравится? – спросила Чарли. – Такая старая дребедень?
– Это мое любимое стихотворение, – буркнул Ник.
– А тебе нравится Дилан?
– Нет, – покачал он головой.
– Прочти мне еще стихотворение. – Уже одетая, она села рядом с ним, обняв руками колени и положив на них голову.
– Других я наизусть не помню. Я даже не помню, как это кончается, хотя читал его тысячу раз.
– А Бетховен был поэтом? – спросила она.
– Композитором. Музыку писал.
– Как и Боб Дилан.
– Ну, мир не с Дилана начался, – заметил Ник.
– Пойдем, – сказала Чарли. – Я, кажется, простудилась. Тебе понравилось?
– Нет, – признался он.
– Почему?
– Ты слишком напряжена.
– Если бы ты испытал то, что испытала я…
– Может быть, и так. Ты слишком многое узнала. Слишком многое и слишком рано. Но я люблю тебя. – Он обнял ее, крепко прижал к себе и поцеловал в висок.
– Правда? – Что-то от ее былой жизнерадостности вернулось к ней; она вскочила, широко раскинула руки – и закружилась, смеясь в полный голос.
Полицейский патрульный корабль с выключенными красными огнями и сиреной спланировал за спиной у Ника, бесшумно приземляясь.
– К «Корове»! – крикнула Чарли – и они бросились туда, протиснулись внутрь, и Чарли села к рычагу управления. Она запустила двигатель – «Корова» покатилась вперед, разворачивая крылья.
Вспыхнули красные огни поганой машины ПДР; завыла и сирена. А через мегафон с патрульного корабля им протрубили что-то неразборчивое – слова все повторялись и повторялись, пока Чарли не завизжала от невыносимого рева.
– Я скину его с хвоста! – выкрикнула она. – Дэнни тысячу раз так делал – а я у него научилась. – Она изо всей силы выжала газ, сровняв педаль с полом. Рев заработавших на полную мощность труб загрохотал позади Ника, а голова его запрокинулась, когда «Корова» резко рванулась вперед.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79