— А ты, Бенни, вы с О отсидели по обвинению в изнасиловании.— За попытку изнасилования! — бросил Чанг.— Извини. Большая разница...— Нас отпустили на поруки, — сказал Ахакуэло, — обвинение свелось к «связи с малолетней». Мне было восемнадцать, О тоже еще был малышом... мы пошли на вечеринку, там было много спиртного, и все трахались.— Некоторым девушкам еще не было шестнадцати, — пояснил Ида.Значит предыдущие обвинения в изнасилованиях против Ахакуэло и Чанга, которые привели в такое негодование адмирала Стерлинга, были «половой связью с несовершеннолетними». — И Джо не обвиняли в краже, — добавил Ида.— В самом деле?Ида отрицательно покачал головой. Теперь мы проезжали другой парк, носивший, согласно деревянной табличке, название «Парк королевы Эммы».— Джо одолжил своему другу Тоеко Фукунаге деньги. Фукунага очень долго не отдавал их, не хотел отдавать. Через какое-то время Большой Джо выбил из него монету, а Фукунага подал жалобу. Был суд, но присяжные не пришли ни к какому решению.Похоже, в отношении этих ребят суд никак не мог прийти ни к какому решению.— Окружной прокурор сказал, что повторного суда не будет, если Джо признает себя виновным в нападении и оскорблении действием, — продолжил Ида. — Ему дали тридцать дней.Значит список преступлений Большого Джо Кахахаваи состоял из разногласия с другом по поводу долга.Закончились трамвайная линия, и, по мере того как дорога, петляя, начала подниматься все выше, как из-под земли стали вырастать частные дома. Проехав примерно милю после окончания трамвайной линии, Ида взял на развилке вправо, и мы мягко поплыли по высокому берегу над потоком, но дорога скоро нырнула в туннель из деревьев, заслонивший лунный свет.Мне опять стало как-то не по себе.— А куда ты меня везешь, Коротышка?— Посмотреть на Пали, — сказал он, как будто мне это что-то говорило.Эвкалиптовый лес сменился нагромождениями камней, а стены ущелья, казалось, начали смыкаться над нами, пока мы забирались все выше. У меня заложило уши. Воздух сделался прохладным, стал покусывать ветер.— Что-то холодает, — заметил я. — Может, поднимем верх?Ида покачал головой.— Пали может сорвать полотняный верх.Кто такой Пали, циклоп, что ли?— Кто, к черту, этот Пали? — прорычал я.— Пали — это гора, — сказал Ида, — на которую Камехамеха со своими воинами загнал воинов Каланикупуле. Лететь оттуда высоко.Сзади с готовностью подхватил Генри Чанг:— Лететь две тысячи футов, белый.— Как это мило с вашей стороны, что вы помогаете мне чувствовать себя здесь как дома, — сказал я. — Но может, дальнейший осмотр достопримечательностей подождет до утра...Мы сделали последний поворот, и нашему взору предстала захватывающая панорама. Золотистое сияние луны сменилось серебристым, и это серебряное сияние тронуло своей кистью синие и зеленые огоньки открывшегося вида, он был несколько приглушен ощущением нереальности и походил на раскрашенную почтовую открытку — горы, скалы, заливы, нити коралловых рифов, бесконечные воды под черно-синим, испещренным звездами куполом неба. Боже, какая красота! Но, Господи, как же высоко!И какой гнусный ветер! Холодный и порывистый, он трепал волосы, рвал одежду, рвал кожу, самый настоящий ураган, образующийся из ветра, рвущегося сквозь теснину этих скал. Меня моментально затрясло как в лихорадке.— Выходите из машины!Вся наша компания выбралась наружу, одежда на нас забилась и захлопала, как сигнальные флажки на корабле, темные шелковые рубашки взлетели, как нелепые флаги каких-то непонятных наций. Мой галстук болтался, как язык огромного болтуна.Внезапно Генри Чанг и Бенни Ахакуэло схватили меня с двух сторон за локти. Ида смотрел прямо на меня, его пухлое лицо превратилось в суровую пугающую маску, черные волосы развевались, взлетали и опадали. Дэвид Такаи стоял позади него, его прическа значительно меньше страдала от ветра, чем у всех нас, плоское лицо было спокойным, взгляд — непроницаемым.— В декабре прошлого года, — прокричал Ида, — орава матросов схватила меня и приволокла сюда, они хотели, чтобы я признался, что изнасиловал эту белую женщину.Ида начал расстегивать рубашку, ветер рвал ее у него из рук.Я бросил взгляд на открывающийся отсюда вид: округлые горы, четкие ряды ананасовых плантаций, пастбища, рисовые поля, банановые плантации и океан, бьющийся, сворачивающийся, вздымающийся над дальним рифом.И все это озарено лунным светом. Красота. Я представил, как красиво все это будет выглядеть, когда я полечу вниз головой на скалы с высоты две тысячи футов.Или Генри Чанг преувеличил? И здесь всего-то тысячи полторы?Ида снял рубашку и отдал трепещущий шелк Такаи, который прислуживал ему, как слуга. Хотел чувствовать себя свободно, когда всыплет мне за все сразу? Придется это принять, остальные трое будут меня держать, придется, к дьяволу, смириться...Но теперь, в молочно-белом свете луны, я увидел, что удивительно гибкое тело Иды все покрыто белыми шрамами, морем шрамов, усеявшим его тело. Как манекенщик, показывающий новую модель, он повернулся, чтобы я мог увидеть и его спину, на которой под шрамами почти вообще не было видно кожи. Его жестоко высекли — спереди и сзади.Затем Ида повернулся и подошел ко мне вплотную, Генри Чанг и Бени Ахакуэло продолжали держать меня. Крича, чтобы перекрыть рев урагана, он сказал:— Хорошо они меня обработали, а?— Неплохо, — выдавил я.— А я не признался. Кровь текла рекой, я потерял сознание, но черт побери, не признался. Мне не в чем признаваться!Вздернув подбородок, Ида горделивым жестом протянул руку к своему помощнику Такаи и взял у него хлопающую на ветру рубашку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102