Те времена и впрямь не отличались строгостью нравов. В той Франции, взбудораженной гражданской войной, достойные всяческого сожаления безобразия происходили ежедневно, и совершались они как протестантами, так и католиками. Особенно забавляет тот факт, что при всей ненависти этих людей друг к другу был один пункт, по которому они не расходились во мнении: пристрастие к монашенкам. Никогда эти любимые богом святые создания не пользовались таким успехом, как во времена религиозных войн.Гугеноты насиловали их со сладостным чувством вызвать недовольство папы, а лигисты делали им детей, чтобы увеличить численность католиков.Монашенки, впрочем, довольно быстро привыкли к сладострастному существованию. Приветливые, как мало кто, они оказывали солдатам Святого Союза, колотившим в ворота их монастыря, гостеприимство, которое свидетельствовало о смелом понимании христианского милосердия. Аббатиса или настоятельница подавали пример своим юным насельницам, и «если только та или другая не была слишком стара или слишком уродлива, тут же сходилась с майором, под командованием которого находились остальные». Тут начинались пирушки, пение песен, оргии, длившиеся все то время, «пока дом служительниц Господа оставался приютом для гарнизона».В некоторых местах, в частности в Париже, монахини, в нарушение данного ими обета, отказывались от затворнической жизни. Один хронист писал, что «повсюду то и дело на глаза попадались дворяне в обнимку с монахинями, которые без стеснения занимались любовью да облизывали друг друга. Эти женщины, такие же мерзкие и распущенные в словах, — как и во всем остальном, не испытывая стыда, и прогуливались со своими любовниками в общественных местах. Под покрывалом, которое они продолжали носить как единственное свидетельство их принадлежности, на них была одежда настоящих распутниц и куртизанок, а сами они были намазаны, надушены и напудрены» Дневник событий, происходивших в Париже с 23 декабря 1588 года до последнего дня апреля 1589 года.

.На фоне всей этой разнузданности мальчишеские шалости Генриха IV, согласитесь, выглядят безобидными…После взятия Шартра советники, по мнению которых следовало в первую очередь брать Руан, стали убеждать короля немедленно вместе с армией отправиться в Нормандию; однако Генрих в предвкушении наслаждений в объятиях прекрасной Габриэль пропускал эти советы мимо ушей и в один из вечеров покинул свое окружение, чтобы последовать за своей новой любовницей в Кевр.Больше месяца он не проявлял никакого интереса к военной ситуации, целиком отдавшись наслаждению тем, что отныне стали называть «красивой жизнью».К большому сожалению, последние дни этого медового месяца были подпорчены Антуаном д`Эстре, который неожиданно дал понять своей дочери, что вовсе не собирается долго выступать в роли снисходительного отца.Такое поведение было продиктовано клокотавшей в нем злобой. На момент вступления Габриэль в королевскую постель Антуан единственный из всей семьи не получил никакой компенсации и был этим страшно раздосадован.Однажды он вызвал к себе Габриэль:— Король женат и никогда не разведется с женой. А вы позволяете втянуть себя в скандальную связь. Вам следует немедленно ее разорвать. Я помогу вам в этом, выдав вас замуж за монсеньера де Лианкура.Габриэль пришла в ужас и возвратилась в свою комнату в слезах.Но пусть читатель не заблуждается на сей счет: это не короля она опасалась потерять в результате замужества, а Бельгарда, которого не переставала любить и женой которого надеялась вскоре стать. Значит, чтобы остаться свободной, надо было задобрить Антуана д`Эстре, а для этого сделать так, чтобы он как можно быстрее получил какой-нибудь важный пост.Она немного поразмыслила и через несколько дней попросила Генриха IV отвоевать у лигистов город Нуайон, расположенный в пятнадцати лье от Кевра.Король был удивлен такой просьбой.— Это доставит мне удовольствие, — сказала она с улыбкой.Он немедленно отправился к своим полководцам.— Господа, завтра мы начинаем осаду Нуайона… Воцарилось гробовое молчание. Столь сумасбродное решение, принятое в тот момент, когда первостепенной задачей для короля было завоевание Нормандии, привело всех в совершенное замешательство. Наконец, обретя дар речи, советники поинтересовались у монарха, что толкнуло его на такой шаг. Генрих IV ответил, что это касается только его, после чего армия направилась в Пикардию.Осада длилась две недели. 17 августа нуайонцы капитулировали. Антуан д`Эстре тут же был назначен губернатором города, а один из его сыновей (потому что каждый должен был воспользоваться удачей, выпавшей на долю Габриэль) стал епископом…Как-то неожиданно став более покладистым, владелец кеврского замка сразу перестал беспокоиться о чести своей семьи.Фаворитка добилась того, что хотела. * * * Казалось, выполнив волю любовницы, Генрих IV без промедления двинется на Руан. Но он этого не сделал, хотя посланные Елизаветой английские войска прибыли в Дьепп и были готовы оказать ему помощь в сражении за нормандскую столицу.Все историки тех лет едины во мнении, что именно Габриэль д`Эстре повинна в этой непонятной военной акции против Нуайоиа, стоившей Франции сотни бессмысленных жертв. «По просьбе Габриэль д`Эстре, — пишет де Ту, — принц согласился осадить Нуайон». То же самое утверждает Клод Гручар, первый председатель руанского парламента, который, непосредственно участвуя в переговорах с целью завлечь Генриха IV в Нормандию, заявил, что «вместо того, чтобы приехать, король страстно влюбился в Габриэль д`Эстре и, чтобы понравиться ей, осадил Нуайон»,А он, радуясь возможности оказаться в объятиях своей дорогой Габриэль, застрял в Нуайоне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103