М-м де Мотвиль говорит: «Королева, видя, как в душе этого женоненавистника рождается привязанность, постаралась не погасить, а разжечь это чувство, чтобы и самой добиться от него внимания и расположения».Королева-мать так никогда и не избавилась от своего итальянского акцепта. Рассказывают, что м-м Ботрю просила называть.. ее м-м де Ножан, потому что ей надоело слышать, как королева называла ее Ботру (по-французски буквально «хорошая дыра»)Возможно, в ней теплилась тайная надежда, что король наконец оттает и она сможет этим воспользоваться…Поведение Людовика XIII менялось буквально на глазах. Однажды утром он попросил принести ему гитару, на которой кое-как умел играть, и потребовал, чтобы его оставили одного. Сильно заинтригованная, Анна Австрийская, встав за дверью, с любопытством прислушалась. В течение нескольких минут король перебирал струны, потом под его пальцами родилась изящная мелодия, и, наконец, зазвучали почти шепотом произносимые слова. И тут она поняла, что он сочиняет лирическую песню о красоте м-ль де Отфор…. * * * Очень быстро весь двор уже знал, что король влюблен. В следующее воскресенье, когда Людовик XIII, оправившись от болезни, начал понемногу ходить, он вместе с королевой отправился послушать мессу. Его усадили в удобное кресло, и он с привычным для него благочестием следил за проходившей службой.Во время проповеди он обернулся туда, где находились фрейлины, которые, по обычаю того времени, сидели прямо на полу, и увидел, что м-ль де Отфор слушала священника в этой неудобной позе. Взволнованный этим, он распорядился отнести ей подушечку, что лежала на его молельной скамеечке. Присутствующие при этом придворные просто остолбенели. Никогда еще король не позволял себе подобной галантности в церкви. Девушка, покраснев, вопросительно взглянула на королеву, и та дала ей понять, что можно сесть на подушечку.Но м-ль де Отфор поступила так тактично, так деликатно, что поразила монарха: приняв с уважением королевский дар, она положила его рядом с собой, но старалась к нему не прикасаться.С каждым днем Людовик XIII все больше влюблялся в Марию, но при этом проявлял по отношению к ней все ту же редкостную сдержанность. Ярким тому примером может послужить следующая история, пересказанная неоднократно в мемуарах многих современников: однажды король вошел в комнату фаворитки и, увидев, что она читает письмо, удивленно поднял брови:— Кто же это вам пишет?Желая его поддразнить, красавица быстрым движением засунула письмо в ложбинку между грудями.— Если желаете, — сказала она со смехом, — можете взять его отсюда.Людовик XIII побледнел, некоторое время разглядывал «эту совершенную грудь, бывшую, несомненно, из числа тех красот, которыми все восхищались», и в конце концов отступил.И тут избыточная добродетель толкнула его на неслыханный поступок. Он взял каминные щипцы и с их помощью вынул письмо из-за корсажа, не прикоснувшись пальцами к груди Марии.Генрих IV должен был, наверное, не один раз перевернуться в гробу…Когда 19 октября совершенно поправившийся король покинул Лион в носилках, все обратили внимание на его сияющее лицо. А в тот момент, когда королева садилась в свою карету, он даже позволил себе какое-то шутливое замечание, чего за ним никогда не водилось, и потому его близкие заключили, что м-ль де Отфор возбудила по крайней мере его ум. Во время остановок он подходил к ней, смотрел на нее, краснея, и подолгу вел разговор о своих охотничьих собаках и о том, как ему трудно убивать белок.Мария слушала его, скучая. Разговор на такие темы никогда не воодушевляет женщин, а полный огня взор фаворитки ясно говорил, что рассказам об охотничьих трофеях она бы предпочла прикосновение опытной руки.Приехав в Париж, Людовик XIII поселился на улице Турнон, в бывшем особняке Кончини (потому что в Лувре трудились каменщики), и подумал, что теперь его жизнь превратится в нескончаемую восхитительную череду часов, отданных Марии и поэзии. Анна Австрийская и Мария Медичи взяли на себя труд самым грубым образом вернуть его к реальной действительности.Анна разместилась в апартаментах, значительно удаленных от покоев короля. Королева-мать вернулась в свой Люксембургский дворец. Едва распаковав чемоданы, они поспешили к королю, чтобы напомнить о его обещании удалить Ришелье.— Война с Испанией окончена, и вы должны одержать свое слово,На протяжении многих дней Людовик XIII отражал атаки матери, но потом дал себя убедить и согласился прогнать кардинала. Ришелье, живший в Малом Люксембургском дворце, был хорошо осведомлен своей тайной полицией о кознях флорентийки. Он даже знал, что она хочет заменить его хранителем печати, Мишелем де Марсильяком, и что ей в этих интригах помогает герцог де Гиз. И потому он был готов к контратаке.10 ноября он узнал, что королева-мать у себя в комнате при закрытых дверях ведет разговор с королем. Сильно обеспокоенный, Ришелье поручил своей племяннице, м-м де Комбале, пойти и выяснить, о чем они там говорят. Но флорентийка буквально забаррикадировала дверь.— Не надо болте кардинал! Не надо племянница! Никого не надо! — бушевала она.Король перебил ее, сказав, что им не следует будить подозрения Ришелье подобными нелепыми выходками, и впустил постучавшую в дверь племянницу. Несколько мгновений Мария Медичи сохраняла спокойствие, но потом ее будто прорвало, и она впала в такую ярость, как пишет Сен-Симон, «что из нее полился неудержимый поток проклятий и ругани, известных лишь завсегдатаям Центрального рынка» Мария Медичи была невероятно глупа. Как уверяет Тальман де Рео, «она верила в то, что большие, громко жужжащие мухи слышат, что говорят люди, и потом передают то, что услышали;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103