Конечно, Генрих IV, как истый южанин, не делал различия между звуком "е" и звуком «ait», поэтому он и читал s-trait как Estrees.

. Погуляв по лесу, он возвращался в свой кабинет и там, в поте лица трудился над сочинением любовной песни в характерном для того времени стиле.Как только сочинение было, наконец, окончено, он с чувством глубокого удовлетворения послал его своей «невесте» с коротенькой припиской: «Эти стихи гораздо лучше и изящнее передадут вам мое состояние, чем это могла бы сделать проза. Я продиктовал их, не подвергая обработке».Речь шла об «Очаровательной Габриэли», сочинении одновременно приторном и высокопарном, которое по совершенно непонятным причинам пользуется невероятным успехом вот уже три века В сочинении этой песни Генриху IV помогал придворный поэт, возможно, Берто.

.Получив эти стихи, герцогиня де Бофор поняла, что достигла цели. Король и раньше не раз обещал ей жениться, но никогда еще он не выражал так ясно своего намерения посадить ее на трон. Она была этим так поражена, «что это отразилось на повседневном ее поведении». С этого дня она уже не ходила, а медленно плыла с высоко поднятым бюстом, с застывшим выражением на лице, а голову держала так неестественно прямо, будто уже ощущала тяжесть короны.Да, она была почти королевой, и вскоре вся Европа должна была узнать об этом. Придворные дамы воздавали ей почести, положенные монархине, дворяне целовали край ее платья, она принимала иностранных послов и присутствовала на заседаниях частного королевского совета, где, как, впрочем, и повсюду, она не преминула выказать свою вкрадчивую властность. Эти заседания, на которых обсуждалось будущее страны, не вызывали у нее ни малейшей робости. Она не только слушала, но высказывала свое мнение, участвовала а обсуждении налогов или в раздаче военных должностей, ни на минуту не переставая быть при этом кокетливой. Иногда, сообщает Пьер де Л`Этуаль, она наклонялась к королю и протягивала ему губы, что, разумеется, шокировало участников собрания, но придавало спорам и препирательствам более приятный тон.Отныне могущество герцогини де Бофор было не просто огромным, оно было неизмеримым. Источник. всех и всяческих благодеяний, она вела себя как абсолютная владычица, к большому неудовольствию приближенных короля, которые с большой тревогой ждали момента, когда она станет законной королевой. Надо признать, Генрих IV в этих обстоятельствах очень оплошал. Как пишет Шеверни в своих «Мемуарах», «мало того, что без ее личной просьбы он никого не одарил ни единой милостью, должностью или синекурой, но он еще хотел, чтобы именно ее благодарили за раздаваемые им благодеяния и ей выказывали признательность…».Почти королева, Габриэль со всех точек зрения находилась на ступенях, ведущих к трону. Она, правда, не жила еще в Лувре, хотя король и отдал в ее распоряжение громадные апартаменты; но уже покинула Отель дю Бушаж и поселилась в доме на улице Фроманто, совсем рядом с дворцом, куда по тайной галерее, день и ночь охраняемой четырьмя гвардейцами, Генрих IV мог прийти в любой момент, чтобы провести несколько сладостных мгновений со своей любовницей. Неуемный пыл короля был по-прежнему велик, и один из хронистов сообщает, «что любовное желание вынуждало его иногда прервать на полчаса даже самые важные деловые встречи».Однако, если верить общественному мнению тех лег, его собственной мужской силы было недостаточно для удовлетворения чувственных запросов Габриэль, которую обвиняли в том, что она дарила своими милостями Клода Баллона, своего шталмейстера. На эту тему сочинялись и откровенно распространялись в народе пасквильные стишки, но это ничуть не смущало короля. С тех пор как женился де Бельгард, единственно возможный в его глазах соперник, король слепо верил в верность фаворитки. Да и потом Рим побеспокоился о том, чтобы у него было множество иных забот. На протяжении многих месяцев, вопреки скрытым усилиям дружественных Франции кардиналов, Клемент VIII отказывался аннулировать прежний брак короля.Папа, прекрасно информированный Александром Медичи, кардиналом Флорентийским Будущий папа Леон XI.

, папским легатом в Париже, знал, что Генрих IV хотел жениться на Габриэль, что лично ему очень не правилось. Он полагал, и не без оснований, что поведение французского короля, как говорится, оставляет желать лучшего, и потому отказался участвовать в скандале, позволив сожительнице занять место законной королевы. Надо сказать, что кардинал Флорентийский ничего не сделал, чтобы представить папе фаворитку в привлекательном виде. Совсем, даже наоборот. Он, например, писал: «Говорят, что она забирает у короля все деньги, предназначенные на иные цели, торгует правосудием и что именно по ее вине у короля нет законного потомства!» Или вот еще: «Габриэль уже отомстила за себя и продолжает мстить, мешая реформам и оказывая поддержку некоторым должностным лицам с тем, чтобы никто не занялся проверкой ее счетов, и т. д.».Такое откровенно враждебное отношение было продиктовано личными причинами. Папский легат давно уже мечтал выдать замуж за Генриха IV свою племянницу Марию Медичи.Множество тайных агентов, засланных великим герцогом Тосканским, должно было, действуя заодно с легатом, вовсю расхваливать достоинства юной флорентийки и создать в ее пользу общественное мнение.Вся эта публика, само собой разумеется, установила плотную слежку за фавориткой и оплачивала услуги всех тех, кто готов был сообщить самые пикантные подробности ее поведения. Один из таких осведомителей, некто Бончиани, смог отправить в Тоскану письмо следующего содержания:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103