Вот несколько поражающих записей королевского врача:«15 сентября 1602 года. В восемь утра пришел паж монсеньера де Лонгвиля, чтобы поинтересоваться новостями. После того, как он поговорил с м-м де Мопгла и собрался уйти, дофин позвал его, крикнув „Э-э!“, задрал рубашонку и стал показывать свой „хлястик“.16 сентября. Он показывает свой «хлястик» г-ну д`Эльбену.23 сентября. Довольный и очень оживленный, требует, чтобы все появлявшиеся целовали его «хлястик».27 сентября. Играет со своим «хлястиком», втягивает живот, чтобы тот не мешал ему разглядывать свой член.30 сентября. В двенадцать часов с четвертью, г-н де Боньер с дочерью, еще маленькой. В его присутствии стал громко смеяться, задирать платьице и показывать ему и, главное, его дочери свой «хлястик»; держа его в руках и рассыпаясь детским смехом, он раскачивался всем своим телом. Можно было подумать, что ему понятен смысл этого. В половине первого пришел барон де Прюне, и с ним тоже была маленькая девочка; дофин опять задрал свой камзольчик и стал им показывать свой «хлястик» и при этом так возбудился, что был не в себе; ложился навзничь, чтобы показать им свое достояние.8 июня 1604 года. Встал с постели, но не хочет надевать рубашку и говорит:— Никакой рубашки; я сначала выдою молоко из моего «хлястика».Кто-то сразу подставляет ему ладонь, и он начинает будто доить самого себя, делая при этом губами «фс-с, фс-с» и раздавая «молоко» всем. Только после этого позволяет надеть на себя рубашку.16 августа. Проснулся в восемь часов, позвал м-ль де Бетузе и сказал:— Зезе, смотри, мой «хлястик» — это подъемный мост: раз — и поднялся, раз — и опустился.Говоря это, он то поднимал его рукой, то опускал…»Эта детская, невинная игра вскоре превратилась у него в манию. Судите сами:«25 октября. Он заходит к Мадам и играет на маленькой, обитой бархатом кушетке, которую за день до этого подарили ее величеству и на которой были изображены Олоферн с откатившейся в сторону головой и Юдифь. Он спрашивает:Нетрудно угадать смысл этого, слова, которое часто встречается в куплетах и песенках тех лет.— Где здесь женщина? Ему говорят:— Вот она.Но он возражает:— Как это? Разве женщина не должна находиться под мужчиной?»…Ему тогда было три года!И уже в то время взрослые предполагали женить его на инфанте Испанской, поскольку это было единственным в распоряжении дипломатов средством сохранить мир между двумя государствами.Вот какого рода шутки породил проект этой женитьбы:апреля 1605 года. Г-н Вантеле спрашивает у него:— Монсеньер, вы любите испанцев?Он отвечает:— Нет.— Почему же, Монсеньер?— Потому, что они папины враги.— Монсеньер, а любите ли вы инфанту?— Нет.— Но почему, Монсеньер?— Раз она любит свою Испанию, я не хочу ее.Я сказал ему:— Монсеньер, она сделает вас королем Испании, а вы ее — королевой Франции.Он сказал мне с улыбкой, так, словно он уже испытал удовольствие:— Она будет спать со мной, и я сделаю ей маленького ребеночка.— Монсеньер, как же вы его сделаете?— С помощью моей «штучки», — сказал он тихо, застеснявшись.— Монсеньер, а вы будете ее целовать?— Да, вот так, — ответил он и вдруг опрометью кинулся лицом на диванный валик».В другой раз, когда его попросили выпить за здоровье инфанты, он сказал:— Я выпью за мою любовницу!..Двумя месяцами позже к разговорам на эту тему присоединился король.11 июня. Обед с королевой. После этого, раздевшись догола, и дофин и мадам ложатся в постель с королем, где оба целуют друг друга, нежничают, доставляя этим огромное удовольствие королю. Король спрашивает у него:— Сын мой, а где же посылочка для инфанты?Мальчик, показывая на свой член, говорит:— В нем совсем нет костей, папа.Потом, когда «хлястик» слегка напрягся:— Ой, теперь есть, теперь там что-то появилось.Вскоре знания его расширились, чему служит свидетельством следующий удивительный разговор:«14 августа 1605 года. Проснулся в половине третьего ночи, внезапно, соскочил с кровати и, стоя на полу, произнес:— Куда мне надо идти?Кормилица взяла его на руки, снова уложила, и он опять спал до половины седьмого. Проснувшись, перебрался в постель к своей кормилице и стал играть с нею, приговаривая:— Здравствуй, моя шлюха, поцелуй-ка меня, моя шлюха. Эй, глупышка моя, ну поцелуй же меня.— Монсеньер, — спросила у него кормилица, — почему вы меня обзываете такими словами?— Потому что вы спите со мной!Тогда м-м Лекер, его горничная, спросила у него:— Монсеньер, а вы знаете, кто такие шлюхи?— Да.— Кто же, Монсеньер?— Те, которые спят с мужчинами!»Взрослым хотелось, чтобы он знал о жизни все. Спустя некоторое время, его повели показать спаривание кобылы с жеребцом. Эроар записывает, что «это его очень развлекло»…Стремление лишить его как можно быстрее всякой невинности проявлялось даже в выборе колыбельных, которые ему пелись. Текст одной из них можно прочесть все у того же врача:«19 ноября. Начинает петь колыбельную, от которой сам же быстро засыпает:Бурбон ее так любил,Что скоро обрюхатил.Да здравствует белая лилия!»В ту эпоху стыдливость была почти неведома. Молодые женщины из его свиты позволяли ему, и довольно часто, усовершенствовать знания по анатомии:«7 мая 1606 года. М-ль Мерсье, одна из его горничных, дежурившая при нем ночью, лежала еще в постели, прямо напротив его кроватки; он играл с нею, заставляя ее задирать ноги кверху, запихивать солому между пальцами ног и шевелить ими так, как если бы она должна была играть на шпинете. Потом сказал своей кормилице, чтобы она сходила за розгами, и отхлестал горничную. Когда экзекуция была окончена, горничная спросила:— Монсеньер, что вы увидели у Мерсье?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103