— прошептала она.
Действительно, как он мог? С тех пор, как он встретил Анну, он никогда не изменял ей. Ни во время путешествий с королем, ни при дворе.
Он считал, что любит Анну. Но за всю свою жизнь он никогда не знал ничего столь непреодолимого, как влечение к этой медноволосой мегере, ставшей его женой.
Он должник Анны! Ему следует отправиться вскачь и найти ее, убедиться в ее благополучии. Но он определенно никогда не сможет объяснить Розе бурю в своей душе. Он будет величайшим на свете дураком, если когда-нибудь позволит ей узнать о желании, которое она вызывает в нем, о том, как крепко зацепила она его чувства…
И его душу.
— О, оставьте меня в покое! — сказал он с внезапно вспыхнувшим гневом.
— Но…
Он сел.
— Хватит! Вы, миледи герцогиня, кажется, являетесь моим утешением! Бальзамом для ран. И, кроме всего прочего, — сказал он, снова разъяренный, — хотя я и не слишком этого желал, вы стали моей женой! Вы заявляете, что неповинны во всем этом…
— Я невиновна! Мне причинили зло! И если бы вы были хоть немного добры, вы позволили бы мне вернуться домой в Виргинию!
— О, любовь моя! — сказал он низким, дрожащим от волнения голосом. — Вы не поедете в Виргинию. Вы — дома, я уже говорил вам об этом, смиритесь. И хватит об этом!
— Это не…
— Поговорите со мной еще и, клянусь, я стану доказывать вам, что ваши движения возбуждают меня, всю ночь!
Она вдохнула, словно собираясь снова заговорить. Заметила выражение его глаз. Ее глаза пылали гневом.
Но она молчала.
Когда его руки крепко обхватили ее, она издала стон.
Медленно вдохнула. И наконец замерла.
Он ощущал только биение ее сердца.
Если бы только он мог уснуть…
Но он лежал без сна, мысли его кружились.
Наконец он обнаружил, что она спит. Он вдыхал аромат ее волос, и обнимал ее шелковистое мягкое тело, и знал, что в нем снова возникло желание.
Ее дыхание было медленным и ровным. Она спала так сладко. Мягкая и нежная в его руках.
Что она с ним сделала? Как сумела сделать его совсем другим? Околдовала его?
Может, страсть изживет себя. Может…
Он с трудом сглотнул. Боже, он снова хочет ее. Он чуть придвинулся к ней. Погладил ее волосы, дотронулся до щеки. Она была чуть влажной. Слезы. Гордая непослушная Роза! Она тихо плакала, пока не уснула.
Он поцеловал ее влажную щеку и обнял ее еще нежнее.
И попытался отрицать, что уже немножко влюблен в нее.
ГЛАВА VIII
Солнце освещало старинное поместье Пирса, замок Дефорт, построенный на пути Завоевателя, когда он впервые ступил на английскую землю, крепость, сложенная из земли и камня, чтобы отбить англосаксам охоту прятаться в лесах за Гастингсом. За долгие годы замок сильно изменился. Когда угроза нападений извне уменьшилась, были проделаны окна, и семейство тратило свое богатство на создание комфорта в доме. Теперь богатые гобелены покрывали холодные каменные стены. Персидские ковры и шерстяные коврики лежали на полах. На мебели из дуба и красного дерева была богатая обивка, а цветное стекло добавляло множеству окон красочность и элегантность.
Семейству Дефортов многое пришлось пережить. Во времена кровавого правления последних Плантагенетов, потом в дни Тюдоров и Стюартов Дефорты сумели сохранить большую часть своих владений. Даже когда Кромвель стал лордом-протектором, а отец Пирса отправился на эшафот за то, что поддерживал Карла I, земли Дефортов были оставлены в покое. Сам народ мог восстать, если бы добрую и прекрасную мать Пирса выгнали из ее собственного дома, и Кромвель предпочел — с врожденной мудростью, приведшей простолюдина к власти над Англией, — не обращать внимания и оставить леди Дефорт в покое. Она спокойно управляла поместьем, постоянно сообщая Пирсу в письмах о делах в Англии.
Он даже не знал, что она больна, пока не вернулся с королем домой после победы. Она приветствовала его на пороге огромного зала, а затем упала ему на руки. Всю ночь, в лихорадке, она говорила, гладя его лицо, благодаря Бога, который позволил ей снова увидеть сына, что теперь может с легкостью умереть и заверить его отца, что все хорошо.
К его услугам были лучшие врачи короля, но никто не смог спасти ее, и он держал ее на руках, укачивая, когда она испустила последний вздох.
Возможно, именно поэтому они с королем были так близки. Они оба познали горечь и боль от потери любимых во времена великих испытаний. Карл понимал, что Дефорты страдали ради него. Возможно, именно поэтому он был таким другом.
Хорош друг! Заставил жениться.
И теперь он провел несколько дней, наслаждаясь семейной жизнью, и уж что-что, а чувства его были еще более взбудоражены, чем раньше.
Он смотрел из окна своей конторы, места, бывшего для него более близким, чем огромная спальня, ведь здесь он хранил свои книги, гроссбухи и бумаги. Здесь он занимался делами, и здесь он скрывался. В конторе стоял огромный дубовый стол. Устав, он закидывал на него ноги, растягивался в кресле и закрывал глаза. В ящиках хранились всевозможные письменные принадлежности и прекрасная коллекция напитков, собранных со всего света. У стены стояла желтая, с вышитой обивкой, кушетка, подарок принца Оранжского, зятя Карла. Среди картин на стенах были полотна Ван Дейка, подаренные его отцу отцом короля.
Он вглядывался в свои владения, которые так любил, потом снова повернулся к стоявшему перед ним человеку. Это был высокий мужчина, почти такой же высокий, как сам Пирс, со спокойными карими глазами и шапкой каштановых волос. Его звали Джеффри Даран. Он родился в Брюгге и служил наемником в нескольких армиях. Однажды во время схватки Пирс убил солдата, собиравшегося перерезать Джеффри горло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104