Я обернулась, и каково же было мое изумление, когда я узнала того самого человека, которого встретила на мосту Св. Михаила и утром по дороге в Тур, когда мы уезжали оттуда!
Дойдя до этого места своего рассказа, прекрасная Сара замолчала.
XVII
Волнение жены ювелира Лорио было так искренно и так сильно, что принц Наваррский встретил бы очень дурно скептические шутки Ноэ относительно того, что Сара играет роль, навязанную ей ее подругой детства, графиней деТрамон. Генрих был вполне убежден в искренности рассказа прекрасной ювелирши.
Помолчав немного, Сара продолжала:
— Всадник, ехавший галопом, остановился, поравнявшись со мною, и снова поклонился мне, но на этот раз уже не украдкой, как утром, взглядом и улыбкой, а сняв шляпу.
«Прекрасная наездница,— сказал он,— хотя вы и в маске, но я вас знаю».
Я поклонилась и подумала сначала, что он будет продолжать свой путь. Но он поехал рядом со мной и сказал:
«Я вас узнал. Вы ехали на белой лошади несколько дней назад, на той самой, которая испугалась и встала на дыбы на мосту Св. Михаила».
«Правда, сударь,— ответила я,— и я считаю себя обязанной вам».
«Вы дивно хороши,— продолжал он,— и с тех пор, как я вас увидал, мое бедное сердце не знает покоя».
Я покраснела под маской и прошептала:
«Милостивый государь, вы ошибаетесь».
«Относительно вашей красоты?»
«Нет, относительно меня. Я честная женщина и слушать вас не желаю».
«А! Вы не знаете, кто я, прекрасное дитя»,— сказал он с уверенностью человека, не привыкшего встречать сопротивления.
«Какое мне до этого дело!»
«Придворные дамы не обращались со мною так грубо, как вы. Знаете ли вы, что я человек могущественный?»
«Милостивый государь,— сказала я ему с некоторым беспокойством,— поезжайте своей дорогой, умоляю вас. Есть много прекрасных молодых женщин, не связанных никакими обязательствами. Для чего же вам мучить именно меня?»
Вместо ответа он громко рассмеялся.
«Знаете ли вы, что я поехал в Турень исключительно ради вас?»
Я вздрогнула.
«Когда вы проезжали по мосту Св. Михаила, я услыхал, как кто-то в толпе сказал: «Вот Самуил Лорио, ювелир, едет со своей красавицей женой в Тур». Тогда я сел на лошадь и поехал вслед за вами. В Туре я навел справки и узнал, что Лорио и вы находитесь в замке покойного сэра д'Андуена. Когда я приехал в Андуен, вы оттуда уже уехали снова в Тур. Сегодня утром мы встретились у городских ворот».
Пока незнакомец разговаривал со мной, я заметила, к своему ужасу, что наступает ночь, и небо покрывается черными тучами, возвещающими о приближении грозы.
Дорога по берегу Луары была пустынна, и со мною был только один слуга — честный Турано, который, увидев, что ко мне подъехал важный господин, поклонился ему до земли и почтительно ехал в тридцати шагах от нас. Всадник цинично продолжал:
«Я один из самых могущественных людей при французском дворе и многое могу сделать для вас. Позвольте дать вам совет».
«Но я не нуждаюсь ни в ваших советах, ни в вашей любви, милостивый государь».
Он засмеялся.
«А я поклялся увезти вас сегодня в Париж».
«Милостивый государь!»
«Вы ехали туда с вашим старым мужем, а приедете со мною».
Я старалась побороть свой ужас и ответила насмешливо:
«А муж мой также поедет с нами?»
«Нет. Ваш муж в Сомюре, где епископ сделает ему выгодный заказ».
Он говорил это с насмешкой.
«Мой муж догонит меня в Блуа»,— возразила я.
«Вы ошибаетесь. Вы уедете из Блуа раньше, чем он приедет туда».
«О, неужели!»
Он презрительно и самоуверенно улыбнулся.
«Разве вы не знаете, что меня зовут Ренэ-флорен-тиец и что...»
Я не дала ему закончить. Это имя, ненавистное всем французам, вызвало у меня крик ужаса и удивления:
«Помогите! Помогите!» — крикнула я слуге, повернувшись в седле и призывая его на помощь, потому что Ренэ уже хотел обнять меня.
Слуга пришпорил лошадь и поскакал. Но Ренэ спокойно обернулся, вынул пистолет и выстрелил. Я увидала, как конь и всадник упали на землю, и, оцепенев от страха, услышала голос Ренэ, говорившего:
«Теперь, красавица моя, мы, кажется, в самом деле поедем вместе».
Но, движимая страхом, я пришпорила лошадь и пустила ее в галоп. Ренэ погнался за мною. Сначала моя лошадь немного опередила его, но через час, когда сделалось уже совсем темно и дождь начал падать крупными каплями, гремел гром, а молния прорезала тучи, я почувствовала, что бедное животное замедляет шаги. И в то же время услышала, что флорентиец нагоняет меня. Гром, молнии, дождь в соединении с чувством опасности, которой я подвергалась, чуть было не свели меня с ума. Я обернулась и при блеске молнии увидела, что Ренэ уже догоняет меня. Тогда на меня нашло одно из тех внезапных вдохновений, которые являются к нам в минуты величайшей опасности. Ренэ убил моего слугу выстрелом из пистолета. Я вспомнила, что у меня в седле тоже есть пистолеты, схватив один из них, я обернулась и, выждав вспышку молнии, выстрелила.
Ренэ и его лошадь упали, так же, как мой несчастный слуга и его лошадь час назад. С этой минуты я совсем не помню, что было со мной. Я продолжала хлестать свою лошадь, которая скакала галопом, и успокоилась немного только тогда, когда увидела белевшие во тьме первые дома Блуа. Благодаря счастливой случайности гостиница «Единорог» находилась на моем пути, и моя лошадь остановилась у дверей, так как мы уже не раз посещали ее.
Я постучала и крикнула — мне отворили. Не желая рассказывать, что со мною случилось, я объяснила свое состояние тем, что испугалась грозы. Меня била дрожь, и я легла в постель.
Несколько часов спустя, то есть уже под утро, в дверь гостиницы начали сильно стучать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63