— Ну как?
— Вот это да, — говорит Бен. Самолет начинает снижение. — Потрясающе.
— Потрясающе, — повторяет он, когда они оказываются в отеле и проходят через холл, тот самый холл, которым вчера восхищалась Джемайма. Бен — на то он и мужчина — не замечает мелочи, которые бросились ей в глаза, но не может не оценить безмятежность и красоту этого места.
— Мне нужно кое-кому позвонить, а потом встретиться с агентом, — говорит Саймон. Портье провожает их к лифтам. — Давай встретимся вечером.
— Слушай, — Бен смотрит на часы. — Не уверен, что сегодня мне захочется идти куда-нибудь. Перелет, смена часовых поясов, сам понимаешь.
— Ладно, — Саймон и сам себя неважно чувствует — — Сегодня можешь отдохнуть, но завтра, после интервью, надо напиться как следует.
— Договорились, — с улыбкой отвечает Бен.
— Отлично.
Бен падает с ног от усталости, но он так взволнован. К тому же ему не надо никому звонить и ни с кем встречаться, поэтому через полчаса бессмысленного Щелканья пультом и сотни телевизионных каналов он решает прогуляться.
Бен понятия не имеет, куда идти, но ему все равно. Ему достаточно того, что он просто идет по улице в джинсах и футболке, что уже через пять минут после выхода из отеля он встречает трех самых красивых женщин, которых только видел в жизни. Достаточно, что он уже здесь, в Лос-Анджелесе.
Бен понятия не имеет о местных правилах движения и не знает, что в Калифорнии штрафуют за переход улицы на красный свет. Он стоит на углу и удивляется, почему все толпятся у светофора и ждут, хотя не видно ни одной машины. Начинает переходить улицу, и тут прямо у него перед носом проносится черный «Порше» с откидным верхом. Еще сантиметр — и он задел бы его, красивый блондин за рулем выкрикивает: «Козел!» Несколько секунд Бен стоит и весь трясется. К нему подходит длинноволосый парень в мешковатой одежде.
— Ты лучше не переходи на красный, приятель, — произносит он и уходит.
— О, — к Бену возвращается самообладание. — Спасибо.
Не знаю, как мне реагировать. То ли рыдать от ужаса, то ли плакать от счастья, то ли смеяться от облегчения, потому что мои опасения оправдались, то ли пойти в туалет и вывернуться наизнанку.
Все вокруг замирает. Единственное, что существует в этот момент, — стопка фотографий и журналов, которая лежит передо мной, я будто под наркозом, будто двигаюсь в замедленной съемке. Но почему-то я чувствую, что должна это увидеть. Мне кажется, что если я не увижу, то не смогу до конца убедиться, что это правда, что это происходит наяву.
Я беру один из журналов — здесь их целая пачка. «Жирные и тряские!» — гласит обложка. Заманчивый заголовок над фотографией женщины… скорее даже не женщины, а целой горы жира. Она совсем голая, призывно улыбается в камеру и широко раздвигает ноги, видимо, помогая разглядеть то, что иначе было бы скрыто под складками кожи, тоннами жира, — свои гениталии.
Господи Иисусе. И кто только покупает такую жуткую порнографию? Как эти журналы оказались здесь? В квартире Брэда?
Переворачиваю первую страницу и читаю письмо редактора, обращенное к мужчинам, которых возбуждают толстухи. Внимательно разглядываю каждую страницу. Знаете, что удивительно? Что такого, как Брэд, могут привлекать эти отвратительные женщины, не могу поверить, что нашла эти журналы в его квартире.
С одной стороны, я в шоке и не хочу видеть все это. Хочется убежать к маме, зарыться в подол ее юбки и плакать, пока большой, плохой, грязный мир не исчезнет. Но с другой стороны, мне интересно. Я не могу остановиться, перелистываю и перелистываю страницы, потому что каждая из этих женщин — я. Я тоже когда-то была такой, вот только я не знала, как выгляжу обнаженной, потому что боялась взглянуть на себя в зеркало.
Но, если присмотреться повнимательнее, эти женщины все-таки не похожи на меня. Их толстые губы блестят, расплывшись в призывной улыбке, они соблазнительно облизываются, глядя в камеру. Они, похоже, гордятся своим размером, своей огромной массой, тоннами лишнего веса. Но разве можно этим гордиться? Или можно?
Неужели я схожу с ума? Разве возможно, чтобы раньше мужчины находили меня привлекательной, несмотря на жировые складки? Мне нравится, что теперь, когда я похудела и стала блондинкой, мужчины уделяют мне так много внимания. Но действительно ли моя жизнь так сильно изменилась? Конечно, я чувствую себя лучше, намного увереннее, но внутри я осталась тем же человеком. Если быть полностью откровенной, я не стала счастливее. Все мои комплексы остались, они все еще здесь, хоть это и кажется странным.
Самое поразительное, что люди до сих пор судят меня по внешнему виду. Только теперь они делают другие выводы. Пусть у меня есть приятель, но моя жизнь не похожа на волшебную сказку. Я внезапно осознаю, что, несмотря на то что я в Лос-Анджелесе, рядом с Брэдом, я все равно отчаянно одинока. Я страдаю от одиночества даже сильнее, чем дома, в Килберне.
И чем больше я думаю об этом, тем острее осознаю, что, с тех пор как я приехала в Лос-Анджелес, я забыла о том, кто я такая. Я словно играла роль в каком-то фильме. Я так увлеклась, изображая из себя подружку Брэда, что забыла, кто я есть на самом деле. Это началось даже раньше, еще до моего приезда в Лос-Анджелес, кажется, с тех пор, как я похудела, я ни разу не ощущала себя Джемаймой Джонс. Раньше я и не подозревала, что лишний вес действовал, как защитный экран.
Заканчиваю листать журналы и беру стопку фотографий. Медленно, методично рассматриваю каждую из них, на всех фотографиях — толстухи. Только мне начало казаться, что меня уже ничто не может потрясти, как я испытываю такой шок, что невольно зажимаю рукой рот и задерживаю дыхание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110