Мы осматривали при свете лампы до утра. Затем мы снова начали осматривать
всю площадь, которую мы покрыли в течение ночи. Около 11.00 дон Хуан
прекратил наши поиски. Он сел удрученный, глуповато улыбнулся мне и
сказал, что мне не удалось прикончить его врага и что теперь, более, чем
когда-либо прежде, его жизнь не стоила крика совы, потому что женщина была
несомненно раздражена и жаждала отомстить.
- Ты в безопасности, однако, - сказал дон Хуан уверенно, - женщина не
знает тебя.
Когда я шел к своей машине, чтобы вернуться домой, я спросил его,
должен ли я уничтожать ружье. Он сказал, что ружье не сделало ничего и что
я мог вернуть его владельцу. Я заметил глубокое отчаяние в глазах дона
Хуана. При этом я почувствовал такое волнение, что я собирался заплакать.
- Чем я могу помочь тебе? - спросил я.
- Ты ничего не можешь сделать, - сказал дон Хуан.
Мы молчали некоторое время. Я хотел уехать немедленно. Я чувствовал
гнетущую муку. Мне было не по себе.
- Хотел бы ты действительно попытаться помочь мне? - спросил дон Хуан
простодушным тоном.
Я снова сказал ему, что я весь целиком в его распоряжении, что моя
привязанность к нему была такой глубокой, что я мог бы предпринять любой
вид действия, чтобы помочь ему.
Дон Хуан улыбнулся и вновь спросил, действительно ли я имею такое
намерение, и я страстно вновь подтвердил свое желание помочь ему.
- Если ты действительно намерен, - сказал он, - у меня есть еще один
шанс.
Он, казалось, был удовлетворен. Он широко улыбнулся и похлопал своими
руками несколько раз - это было то, что он всегда делал, когда хотел
выразить чувство удовольствия. Изменение его настроения было таким
удивительным, что оно также захватило меня. Я внезапно почувствовал, что
гнетущее настроение, страдание, было преодолено, и жизнь была снова
необъяснимо пробуждена. Дон Хуан сел, и я сделал то же самое. Он смотрел
на меня долгое время и затем продолжал говорить мне очень спокойно и
осторожно, что я был, в действительности, единственным человеком, который
мог помочь ему в этот момент, и поэтому он собирался попросить меня
сделать нечто очень опасное и очень особенное.
Он прервался на момент, как будто хотел нового подтверждения с моей
стороны, я вновь подтвердил мое твердое желание сделать что-нибудь для
него.
- Я собираюсь дать тебе оружие, чтобы пронзить ее, - сказал он.
Он взял длинный предмет из своей сумки и вручил его мне. Я взял его и
осмотрел. Я почти отбросил его.
- Это кабан, - продолжал он. - Ты должен пронзить ее этим.
Предмет, который я держал, был сухой передней ногой кабана. Шкура
была отталкивающей, а щетина была отвратительной на ощупь. Копыто было
целым, и его две половины были развернуты, как будто нога была напряжена.
Это была ужасно выглядевшая вещь. Она почти заставила меня испытывать
тошноту. Он быстро взял ее назад.
- Ты должен забить кабана прямо в ее пупок, - сказал дон Хуан.
- Что? - спросил я слабым голосом.
- Ты должен взять кабана в свою левую руку и заколоть ее им. Она -
колдунья, и кабан войдет ей в живот, и никто на свете, за исключением
другого мага, не увидит его воткнутым там. Это не обычная битва, но дело
магов. Ты должен избежать той опасности, что, если тебе не удастся
пронзить ее, она может без промедления смертельно ударить тебя, или ее
компаньоны или родственники застрелят или зарежут тебя. С другой стороны,
ты можешь уйти без царапины.
Если тебе удастся это, у нее будет ужасное время с кабаном в своем
теле, и она оставит меня в покое.
Гнетущая боль охватила меня снова. Я был глубоко привязан к дону
Хуану. Я восхищался им. Во время этой ужасающей просьбы я уже научился
смотреть на его способ жизни и на его знание, как на высшее достижение.
Как мог кто-то позволить умереть человеку, подобному этому? И все же, как
кто-либо мог умышленно рисковать его жизнью? Я так погрузился в свои
размышления, что не заметил, что дон Хуан встал и стоял около меня, пока
он не похлопал меня по плечу. Я поднял глаза: он благожелательно улыбался.
- Когда ты почувствуешь, что действительно хочешь помочь мне, ты
вернешься, - сказал он, - но не раньше. Если ты вернешься, я знаю, что мы
будем делать. Теперь отправляйся! Если ты не захочешь вернуться, я пойму
это также.
Я автоматически поднялся, сел в свою машину и поехал. Дон Хуан
действительно запустил в меня дальний крючок. Я мог уехать и никогда не
возвращаться, но почему-то мысль свободно уехать не успокаивала меня. Я
ехал долгое время, а затем импульсивно повернул и поехал назад к дому дона
Хуана.
Он все еще сидел под своим рамада и не казался удивленным, увидев
меня.
- Садись, - сказал он. - На западе прекрасные тучи. Вскоре будет
темно. Сиди спокойно и позволь сумеркам охватить тебя. Сейчас делай все,
что хочешь, но, когда я скажу тебе, посмотри прямо на те блестящие облака
и попроси сумерки дать тебе силу и спокойствие.
Я сидел лицом к западным облакам пару часов. Дон Хуан вошел в дом и
остался изнутри. Когда стало темно, он вернулся.
- Сумерки пришли, - сказал он. - Встань! Не закрывай свои глаза,
смотри прямо на облака; подними свои руки и с поднятыми руками и
растопыренными пальцами беги на месте.
Я последовал его инструкциям; я поднял руки над головой и начал
бежать. Дон Хуан подошел сбоку и корректировал мои движения. Он вложил
ногу кабана в ладонь моей левой руки и велел мне схватить ее пальцами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95