Люди верили, что в лесной долине живут оборотни. Это были странные создания, которые могли принять человеческий образ, а могли обратиться в какого-нибудь зверя. По-настоящему они людям не вредили, но все знали: оборотень непременно украдет все, что плохо лежит. Если, заблудившись, спросишь у них дорогу, они непременно пошлют тебя в противоположную сторону. Спросишь, как пройти к морю, а тебя направят в топкое болото, в опасную и коварную засасывающую трясину. Или спросишь, как попасть в Уитби, и не успеешь оглянуться, как окажешься на старой южной дороге, которая местами давно уже обрушилась в море. Поскольку никто не мог сказать с уверенностью, что видел оборотня, никто и не мог описать, как же он выглядит. Но одних только слухов было достаточно, чтобы как местные жители, так и приезжие обходили стороной Чертову мельницу и саму долину, которая связывала мельницу с морем у Чертовой Дыры.
Рубен сел, придвинув деревянное кресло поближе к огню. Он смотрел на ребят и ждал ответа на свой вопрос. Кейт проглотила наконец пищу и уже собралась отвечать, но Томас перебил ее:
– Мы просто заблудились в темноте, только и всего. Пошли не по той тропе, да так и не сумели найти дорогу назад.
Он взглянул на Кейт, желая, чтобы она подтвердила его слова. Томас не хотел лгать, но и открыть правду не хотел. Кейт напряженно кивнула, но чувствовала, что щеки ее пылают. Рубен смотрел на них. Он заметил, что Кейт смущена.
– Чего тут только не бывает в этих лесах по ночам. Двум парнишкам вроде вас оказаться здесь одним очень опасно, – проговорил он, понизив голос.
– Я не парень, – быстро возразила Кейт. – Я девочка. Меня зовут Кейт, а это Томас. И мы не заблудились, мы хотели убежать из…
– От свободных торговцев, контрабандистов, – вмешался Томас. – Мы шли по дороге и наткнулись прямо на них, они подымались к маяку, поэтому мы спрятались, убрались с их дороги. Не хотели, чтобы они нас схватили. – И он откинулся в кресле, довольный своим ответом.
Рубен кивнул, как будто бы соглашаясь с ним. Томас облегченно перевел дух и потянулся еще за куском хлеба.
– Гляжу я, грязь-то на ваших башмаках – это глинозем вроде. – Рубен кивком указал на подошвы Томасовых башмаков, облепленных толстым слоем красной глины. – В этих краях ее нет. Должно быть, вы пришли с той стороны залива. Довольно-таки длинная прогулка в темноте, особенно если не ведаешь, куда идешь.
Томас не знал, что ответить. Он сделал глубокий вдох и оглядел кухню, лихорадочно надеясь что-то придумать. Ложь составляла большую часть его жизни; вранье давалось ему без труда. Сейчас он спешно искал хоть что-нибудь, хоть какую-то фразу, за которой укрылась бы правда.
Внезапно за дверью возникло какое-то волнение, поднялся шум. Было слышно, как бегут по огороду, громко пища, цыплята. Потом во весь голос замычал теленок, должно быть, головой тычась в плетень. Дубовая дверь распахнулась, как будто неожиданный порыв ураганного ветра ворвался в дом. Рубен вскочил на ноги и широко раскинул руки с криком: «Изабелла, Изабелла!» Он выхватил у жены большую корзину, которую она несла на руке. Томас и Кейт едва не расхохотались, наблюдая эту странную и шумную встречу.
– Изабелла, у нас двое гостей. Это Кейт, а вот это Томас, – гремел Рубен, представляя их жестом. – Они потерялись в лесу, зато нашли дорогу сюда. Я тут подкормил их, они ж, бедняги, совсем замерзли.
Рубен говорил возбужденно и выглядел совершенно счастливым оттого, что снова видит жену свою, его глаза сияли, и весь он был переполнен радостью. Казалось, он просто взорвется от переполнявших его чувств, если не разделит их, не выразит открыто, как он счастлив. Рубен обхватил Изабеллу руками, она тоже обняла его, и он восторженно поднял ее, прижимая к себе.
Томас заметил вдруг, что на правой руке Рубена шесть пальцев. Не веря собственным глазам, он пересчитал свои собственные пальцы, решив, что он ошибся. Но нет. У него было пять пальцев, а у Рубена шесть. Томас покосился на Кейт, надеясь, что она тоже это заметила. Но она уставилась в пол, стараясь не смотреть на них. Он вдруг понял, что она никогда не видела, чтобы люди так любили друг друга.
Он подумал о своих родителях. Его отец вечно был в море, а по возвращении путь его лежал через трактиры «Дельфин», «Старый моряк» и «Голова коня». Он являлся в их маленький, тесный вечно неприбранный домишко, мимоходом ладонью трепал по голове Томаса, словно какого-нибудь щенка, потом плюхался в кресло, стоявшее у камина, и проваливался в глубокий, сдобренный джином сон.
Рубен и Изабелла, перестав обниматься, повернулись к Томасу и Кейт. Изабелла была такая же высокая, как Рубен, а то и чуть выше его, и вообще она была совсем не похожа ни на одну женщину, каких ему доводилось видеть. На ней было длинное зеленое платье с белым передником и черный дождевик. Длинные волосы отливали чистым серебром, каждая прядь сияла, как паутинка, прихваченная инеем. Ее кожа была цвета темной бронзы, загоревшая за долгие часы работы под палящим летним солнцем, в глазах и на губах играла улыбка, но определить ее возраст Томас не мог. Изабелла и Рубен стояли рядом, их контуры осеняло солнце, глядевшее теперь прямо в окно.
Изабелла смотрела на Кейт:
– Похоже, ты ходишь в этой одежке довольно давно. Пойдем, может быть, у меня найдется что-нибудь подходящее для тебя.
Она взяла Кейт за руку и повела вверх по лестнице. Размеры коттеджа были обманчивы. Томас заметил две лестницы, которые вели из кухни в разные части дома.
Рубен посмотрел на Томаса:
– Эта ночь в лесу, должно быть, показалась тебе слишком долгой.
Томас помолчал;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94