– Сомо собой. Фотограф и судмедэксперт сейчас в полате.
– Пусть работают. На чем мы остановились?
Сомов посмотрел в блокнот.
– На том, что молодые люди обноружили Савичева рядом с покойным.
– Продолжайте, – сонным голосом попросил майор.
Плеханов недоуменно посмотрел на вновь задремавшего Громыко. Наверное, этот милиционер видел в своей жизни столько трупов, что уже не реагирует ни на кровь, ни на факт убийства, ни на преступников с заточенной вилкой.
– Я попросил Антона сбегать за Ольгой Николаевной, а сам включил свет и пощупал у Семенова пульс. Пульса не было. Когда Антон вернулся вместе с медсестрой, он отобрал вилку у Савичева и отдал мне. Ольге Николаевне стало дурно, она выбежала из палаты, Антон пошел за ней. Я спросил у Александра Алексеевича, зачем он убил Семенова, а тот ответил, что не убивал, а вилку ему подложил какой-то добрый человек.
Громыко вновь оживился, но потом, вспомнив, где находится, спросил у заведующего:
– Э-э-э, скажите, какой диагноз у подозреваемого?
– Если кратко, то шизофрения.
– Так-так-так. А галлюцинаций у него не бывает?
– Бывают, – подтвердил Геннадий Андреевич. – Но в основном, кхе, слуховые.
– Если «в основном», значит, пусть редко, но бывают и зрительные. Очень интересно.
Плеханов понял, что майор милиции не поверил словам Савичева. А ведь вилку ему действительно могли подложить! Вряд ли Александр Алексеевич смог придумать такое.
– Савичев не мог никого убить, – негромко сказал Виктор.
– Почему?
– Ему нужна была только своя кровь! Он и руки резал, чтобы на кровь посмотреть! И сегодня тоже.
– Ага, – Громыко ткнул пальцем в блокнот своего помощника. – Запиши это. Резал руки и смотрел на кровь.
– Вы не понимаете! – Виктор умоляюще посмотрел на заведующего. – Геннадий Андреевич, скажите!
Заведующий откашлялся.
– Формально Виктор Евгеньевич прав. История болезни Савичева подтверждает, что ему была нужна именно своя кровь. Но я, кхе, не смогу за это поручиться. Болезнь с течением времени могла незаметно трансформироваться.
Громыко вновь ткнул пальцем в блокнот Сомова.
– Записывай.
Плеханов без сомнения нашел в словах заведующего рациональное зерно. Болезнь могла трансформироваться. В институте они проходили, что мания преследования с течением времени превращает преследуемого в преследователя, и человек становится опасным для окружающих. Не могло ли подобное произойти и с Савичевым? Но Виктор никак не мог представить безобидного Александра Алексеевича, вонзающего вилку в шею Семенова. К тому же, руки у него были порезаны.
– Он порезал свои руки, – Виктор посмотрел на Громыко, но тот, лишь невозмутимо кивнул Сомову, чтобы тот записал показания.
– Э-э-э, а как насчет вилки? – обратился милиционер к Геннадию Андреевичу. – Безопасность соблюдаете? Как я понял, это уже вторая вилка за последние три ночи.
Геннадий Андреевич побледнел.
– Кхе, мы принимаем все меры. Строго следим за предметами, которые можно применить не по назначению, принимаем меры.
– Плохо принимаете, – устало сказал майор. – Первую вилку вы куда дели?
Виктор покраснел.
– Положил в карман халата, а потом выбросил. Кто бы ей стал есть?
– Э-э-э, куда выбросили?
– В корзину под столом.
Громыко помрачнел.
– Значит, Савичев мог достать эту вилку. Или не мог?
– Не мог. Наверное. – Заведующий неуверенно посмотрел на майора. – Вообще-то вход в ординаторскую пациентам запрещен, к тому же большую часть времени здесь кто-нибудь находится.
– Э-э-э, «большую часть времени». Женя, запиши.
– Если рассуждать логически, скорее всего это была та же вилка. Не мог он достать сразу две, – неуверенно выдохнул заведующий.
– А что говорит обслуживающий персонал столовой? Впрочем, их мы допросим отдельно. Скажите, э-э-э, Виктор, вечером перед убийством, в поведении Савичева вам ничего не показалось подозрительным?
– Нет. По-моему, он был такой же, как всегда. Я никогда бы не поверил, что он может причинить кому-то вред.
– А как по вашему, где он мог достать, э-э-э, вилку? Или две, если это были разные столовые приборы.
– Я вам уже говорил, Александр Алексеевич сказал, будто вилку ему подложили.
– Э-э-э, я помню. А вы сами-то как думаете?
– Думаю, он сказал правду. – Твердо ответил Плеханов.
– А если нет?
– Тогда он мог взять ее, например, у кого-нибудь из пациентов. – Оживился Геннадий Андреевич. – Например, к эпилептику часто приходит сестра. Она могла принести. Но, я этого не утверждаю.
– Хорошо. Женя, записал?
– Зописал.
– Может быть, вы хотите добавить что-нибудь? – спросил майор.
Плеханов отрицательно покачал головой.
– Тогда вы можете идти.
* * *
После утомительной процедуры допроса, и после того, как врачи забрали тело Семенова в морг, к Виктору подошла медсестра.
– Никогда бы не поверила, что Савичев мог убить человека. Если была бы малейшая какая-то возможность ошибки, я, скорее всего, подумала на Матвеева. Он самый агрессивный из пациентов нашего отделения.
Виктор понимающе кивнул. Он тоже не верил в виновность Савичева. И дело было не только в его профессиональных знаниях – он немного разбирался в психологии пациентов, – а в словах, которые произнес обвиняемый. Вилку ему подложили. Верить или не верить психически больному человеку – вот какой вопрос стоял сейчас перед Виктором. Таким же вопросом задался и майор Громыко. Этот грузный милиционер с одиннадцатилетним опытом работы в отделе убийств повидал многое; подозреваемые всегда стараются найти удобный повод, чтобы отвести от себя подозрение. Некоторым это удавалось, но майор не был склонен верить сумасшедшему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97