Бедная Фани! Когда в женщине нет изюминки, ей ничто не поможет!В это время монах кончил молитву и спокойно принялся за еду. Ужин его был самый дешевый – такой, наверное, заказывали бедняки и странники на первом этаже. Немного вареного гороха, капуста и сало – все в одной тарелке. Пока он ел, а Фани спорила с друзьями – она настаивала, чтобы они подольше пробыли в Авиле, – с шоссе послышались громкие голоса и шум грузовика. Трактирщик выскочил из комнаты, но никто не обратил на это внимания.Джек, по природе не злопамятный и не ревнивый, а только вспыльчивый и избалованный, снова почувствовал расположение к монаху и, перебросившись с ним несколькими словами, решил, несмотря на протесты Фани, послать ему бутылку вина. Монах принял ее с благодарностью, но попросил позволения выпить вино на следующий день. Четверка опять повела вполголоса иронический разговор, которого монах не слышал, так как столик его стоял в противоположном углу комнаты.– Держу пари, он вообще не станет ее пить, – сказал Джек сердито.– Куда же он ее денет?– Может, кому-нибудь подарит.– Или сам выхлещет перед сном, – предположила Клара.– Ну и что из этого? – спросила Фани.– А ты готова стать его адвокатом, дорогая?…– Чем он нас оскорбил?– Как чем? – спросил Джек, уже сильно захмелевший, – Можно ли представить себе более дерзкую надменность?– Глупости!.. Он держится совершенно естественно.Они уже готовы были поссориться, когда монах кончил ужинать и оперся локтем о стол. Видимо, ему хотелось уйти, но из вежливости он решил поговорить с ними несколько минут. Или, может, он делал это в силу привычки изучать людей. Его красивые глаза остановились по очереди на каждом.– Вы… вероятно, туристы?… – спросил он вежливо.– Вроде того, – развязно ответил Джек. – Ищем потехи по всей Испании.– Так делает большинство иностранцев, которые не знают нашей страны, – кротко заметил монах.– Мы из таких.– Может быть, вы гордитесь этим? – внезапно спросил испанец.– Конечно, – ответила Фани за Джека, – потому что мансанилья сразу бросается нам в голову.Она сказала это по-испански, к удивлению монаха, который улыбнулся п пробормотал понимающе:– Yo lo veo!.. Понятно!.. (исп.)

Он посмотрел на нее своими пронзительными, блестящими, как черный бриллиант, глазами, точно хотел сказать: «Спасибо, но меня ничуть не задевает поведение этого сеньора!» Фани ощутила волнение от этой мгновенной солидарности, установившейся между ними. Присутствие монаха сразу заглушило раздражение, которое вызывал у нее флирт Клары и Мюрье.Кюре действовал на нее как мансанилья или, точнее, вместе с мансанильей вносил в обстановку что-то гипнотическое, возбуждающее и приятное… Это матовое испанское лицо, блеск зубов, нервная южная красота, аскетически сжатые губы и твердый блеск глаз в таком странном сочетании с христианским смирением были поистине пленительны и овладевали всем ее существом. Молчание, наступившее после глупой выходки Джека, прогнало бы монаха, если бы Фани не постаралась задержать его еще немного.– К какому ордену вы принадлежите, отец? – спросила она почтительно.– Ого, она называет его «отец»! – вырвалось у Клары. И американка громко захохотала, потому что тоже была пьяна.– Я из Христова воинства, – ответил монах, не обращая внимания на смех.– Что это за общество? – спросил Джек.– Это не общество, сэр, а религиозный орден, основанный нашим духовным отцом Лойолой.– А-а! Значит, вы иезуит? – торжественно установила Клара и обвела взглядом всю компанию, точно хотела сказать: «Наконец-то мы его поймали!»– Это слово звучит у нас не слишком лестно, – заявил Джек.– В этом виноваты наши враги, – ответил монах.– А почему у вас есть враги?– Потому что даже у самого Христа было мало друзей.– Какие цели у вашего ордена?– Они просты, но мне не дозволено излагать их по трактирам.– Может, вы изготовляете ликеры? – спросила Клара.– Нет, благородная мисс.– Вы не обязаны отвечать на глупые вопросы, – заявила Фани решительно.– Знаю, – смиренно ответил монах, – но я не считаю господ глупыми.– Мы только нечестивые, – сказал Джек.– И избалованные, – добавила Фани.Клара и Джек набросились на нее с ироническими упреками, но Фани не обратила на них внимания. Она не спускала глаз с монаха, который опять посмотрел на нее слегка озадаченно, точно удивлялся, что она так реагирует на выходки своих друзей и даже готова рассориться с ними ради него. Они обменялись взглядами и снова молча согласились, что Клара и Джек – избалованные дети, на дерзость которых но следует обращать внимания. Но нахальство американцев уже перешло все границы. И тем не менее в терпении монаха было не безразличие, а достоинство человека, превосходящего их неизмеримо. Может быть, он вел себя так, подчиняясь только правилам ордена. Может быть, если бы этот человек – его властные с жестокой складкой губы, острый взгляд, в котором горели неукротимые фанатичные огоньки, утонченность всего его облика выдавали идальго, облачившегося в рясу por convicciуn, По убеждению (исп.).

– может быть, если бы этот человек находился где-нибудь в клубе или на стадионе, он ответил бы Джеку вызовом на дуэль, ударом кулака в челюсть. Но сейчас он воздержался даже от резкого слова и сделал это красиво, умело, подчиняясь той внутренней дисциплине, какой требовал его орден.Шум, долетавший снизу, внезапно усилился и отвлек внимание четверки от монаха. Послышались громкие угрожающие выкрики и вслед за тем удары по воротам.– Что там происходит? – по-испански спросила Фани кельнера.– Это очень неприятно, сеньора!.. Рабочие едут на митинг в Сеговию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95