Не простое это дело, особенно для женщины, да еще ночью.
- Хотела, наверное, отвести нам глаза. Чтобы подумали - обычная попытка ограбления, - допустил Бреус. Глаза его снова заблестели, и он удовлетворенно добавил: - А может, и в самом деле одна цепь? - выжидающе глянул на Коваля, словно у того уже был готов ответ на вопросы, которые несколько дней мучили их. - Кульбачку нужно допросить не только о преступной торговле, но и об убийстве.
- Что же вы хотите сказать, Юрий Иванович? - пожал плечами Литвин, считая более удобным возражать не Ковалю, а своему подчиненному. - Чтобы отбросить версию убийства на почве ревности? Отрицаете, что убийца Чепиков, который уже почти сознался, подтвердив наши хотя и косвенные, но объективные доказательства?
Вопрос был поставлен ребром. Коваль с симпатией посмотрел на Бреуса. Нужно было иметь мужество, чтобы противостоять очевидному. Да еще если на стороне очевидного непосредственное начальство.
Выручая капитана, Дмитрий Иванович сказал:
- Допросим еще раз Кульбачку.
* * *
- Это ваши ключи? - спросил Литвин Кульбачку, доставая из ящика связку ключей и кладя их на стол.
Ковалю показалось, что Ганна вроде бы замерла и съежилась. Но тут же она решительно выпрямилась.
- Мои.
- Хорошо, - похвалил майор, перебирая ключи, как четки. - И этот, конечно?
Продавщица посмотрела на ключ, который показывал Литвин, и, насколько это ей удалось, беззаботно переспросила:
- Разве мой?
- Ваш...
- В протоколе, который вы подписали, говорится о связке ключей в количестве восьми штук, - напомнил капитан Бреус. - Здесь их как раз восемь. Все на месте.
Он взял со стола протокол и протянул его Ганке... Она даже не посмотрела в его сторону.
- Если мой, значит, мой, - ответила Литвину.
- А замок где висит?
- Потерялся замок... Давно купила в Черкассах... Да, - уже тверже повторила Ганна. - Потом где-то пропал. А ключ как висел на связке, так и остался. Это что же, преступление - иметь ключи? - Она с вызовом обвела взглядом присутствующих. - У меня в доме подороже вещи имеются, а вы к этому старому ключу прицепились.
- Иметь ключи, конечно, не преступление, - улыбнулся одними глазами Коваль. Он кивнул майору, и тот достал из ящика большой замок. - Говорите, потерялся замок? А мы его нашли...
Литвин пододвинул к Ганне через весь стол ключи и замок.
- Возьмите в руки.
Кульбачка не знала, что делать: то краснела, то белела, то протягивала руку к замку, то отдергивала ее, словно боялась обжечься. А глаза так и сверкали.
- Не мой замок, - наконец тяжело выдохнула она. - Нет. И без того вижу.
- А чей?
- Не знаю.
- Как же это получается: ключ ваш, а замок чужой?
- Я замок купила на базаре. Наверно, мастер сделал еще кому-то такой.
- А если я вам скажу, где мы его взяли?
Ганка подняла глаза - белые, прозрачные, пустые.
- На дверях хаты покойного Лагуты.
Ничего другого Кульбачка и не ожидала, потому и ни один мускул на ее лице не дрогнул.
- Значит, и Лагута у того же мастера в Черкассах купил, - сказала она.
У капитана Бреуса не было фактов, которые он мог бы противопоставить словам продавщицы. Его предположения, так же как и довод Кульбачки, на весах истины имели одинаковый вес: ни одного прямого доказательства! Но поскольку правосудие требует, чтобы не подозреваемый защищал свою невиновность, а обвинитель доказал преступление, сейчас поединок выигрывала смекалистая Ганна.
- Ну что ж, гражданка Кульбачка, - вздохнул Коваль. - У нас нет оснований не верить вашему объяснению. Больше ничего не хотите сказать?
Она отрицательно покачала головой.
После того как конвоир вывел ее, Коваль заметил начальнику уголовного розыска:
- Не следует, Юрий Иванович, увлекаться непроверенными гипотезами. Их может быть сотни, но только обоснованная становится нашим оружием. Иначе оружие, как видите, оказывается не в наших руках...
Майор Литвин с удовлетворением слушал Коваля...
V
Микола Гоглюватый был одним из немногих жителей Вербивки, который не ночевал дома с восьмого на девятое июля. Благодаря старательности участкового инспектора, лейтенанта Биляка, который превзошел самого себя, добывая нужные Ковалю данные, благодаря его дружеским отношениям с жителями деревни удалось обнаружить трех человек, не ночевавших в ту ночь дома. Двоих из них - пожилую колхозницу, которая с вечера поехала со свежими овощами на рынок в Белую Церковь, и парня, загулявшего с девушкой, - допросил Коваль. С третьим разговаривал капитан Бреус.
Перед начальником уголовного розыска, осторожно подобрав ноги, сидел, казалось, на самом краешке стула смуглый худощавый мужчина лет тридцати с беспокойными и одновременно наглыми зеленоватыми глазами.
Он заметно нервничал, не зная, зачем его вызвали в милицию. Ерзая на стуле, Гоглюватый словно готовился по первому же знаку капитана сорваться с места и бежать из кабинета.
Бреус хорошо знал этого шофера райпотребсоюза и, опытным глазом определив его душевное состояние, решил, что Гоглюватый вполне "созрел" для откровенной беседы.
- Итак, Микола Павлович, - начал капитан, - расскажите подробно, где вы ночевали с восьмого на девятое июля...
- Почему на девятое? Я всегда дома ночую, и седьмого, и восьмого, и девятого ночевал. Ну, не обязательно в хате, можно и на сеновале, еще холостякую... - попробовал пошутить он. - Бывает, так наишачишься, что к вечеру ни согнуться, ни разогнуться, где стою - там и упаду. Ночь теплая, земля мягкая.
Отчаянная попытка Гоглюватого заговорить Бреуса успеха не имела.
- Припомните точнее. Я вас спрашиваю о прошедшей неделе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76