Степанида Яковлевна помолчала, как бы решая, стоит ли дальше вести разговор. Поправила передник на коленях, выровняла уголочек, пригладила его и снова скрестила руки - загорелые, обтянутые сухой кожей, потрескавшейся.
- Я уже говорила, брат Петро вреда людям не делал. Он в царстве небесном новое рождение получил... И не вам судить его... Он теперь сам судья.
- Вы не поняли меня, Степанида Яковлевна, - мягко заметил Коваль. - Я спрашиваю о вашем соседе не потому, что хочу осквернить память о нем. Нам нужно узнать, кто и почему его убил.
- Сказано: слуга сатаны, прости господи, глаза свои залил и руку на божьих людей поднял. И будет он господом нашим судим, не только вами... Глаза Степаниды злобно блеснули.
Чтобы успокоить ее, Коваль заговорил о ферме, о закрепленных за Степанидой коровах, о заработках. И, только заметив, что она смотрит уже не так сердито, снова спросил о Лагуте:
- Петро Петрович всегда здесь жил? С какого времени вы его знаете?
- Родственники у него в деревне были, но померли. А он после войны построился.
- Проживал один?
- Как перст.
- А когда он здесь впервые появился? - поинтересовался Коваль.
- Не помню. Не оскверню уста неправдой.
- Как немцы пришли, так он сразу и объявился? - спросил Коваль.
- Может, и сразу, - недовольно согласилась Степанида.
- А потом, когда наши Вербивку освободили, он куда девался?
- Он тогда в лесу жил, в тайности... У него от зверства человеческого разум помутился. Из леса почитай что не выходил, все богу молился. А когда после войны к людям возвернулся, просил за них господа. И бог ему открылся, разум вернул, и стал Петро еще больше богу молиться и нас к нему звать...
- Чепиков знал, что Лагута сбежал из армии и всю войну здесь пересидел?
- Сбежал не сбежал, - передразнила Степанида, - это лишь богу одному ведомо. Меня об этом не пытайте и хулы напрасной на брата Петра не валите. Если и впал в какой грех, то не по своей, а по святой воле.
В ожидании новых вопросов она затаилась, зажав в руке уголок фартука.
- Ладно, - согласился Коваль. - Скажите, какие отношения были у вашей Марии с Лагутой? Обоснованно Чепиков ревновал ее?
- Опять за свое! - пробурчала Степанида. - Да, любила она слугу сатаны, мужа своего. Это уже потом между ними разрыв-трава выросла... А брату Петру она сестрой назвалась, греха у них не было.
- Чего же она тогда и днем и ночью к Лагуте бегала? - как бы удивляясь, воскликнул Коваль.
- Горе свалилось. Дите мертвое родила, в больнице сказали - больше не родит... Она и затужила. Я ее к брату Петру послала. Говорю: "Иди как к господу богу. Чего люди не могут, на то господь способен". Брат Петро сказал: "Ивана тоже приведите, пускай оставит гордыню, ибо молитвы одной Марии господь не примет, нужно, чтобы и муж рядом стоял, чтобы и он получил безгрешное рождение от бога, такое же, как и муж святой Марии, которая нам Иисуса Христа родила". Только Иван не захотел вместе с ней у бога дитя просить, отговаривать стал, брата Петра ругал. Ему сатана глаза вином заливал, и не захотел он прийти к богу...
Коваль затронул больное место Степаниды, и она разговорилась.
Вытерла рот темной ладонью и добавила:
- Какие же ревности могли быть? Сатана толкнул его руку...
- Значит, не в ревности дело, - подытожил Коваль, будто соглашаясь со Степанидой.
- Брат Петро святой человек был. Помогать себе в хозяйстве допускал только одну сестру во Христе, у которой муж умер. Вот и приходила она к нему молиться, хотя за мертвых этих и не положено, они у бога новую жизнь получают.
- А кто же она? - поинтересовался капитан Бреус, хотя и знал, о ком идет речь.
- Ну кто... - замялась Степанида.
- Впрочем, можете не говорить.
- Невелика тайна, - решилась все же Степанида. - Ганна. Продавщица наша.
- Правильно, - согласился Бреус. - И часто вы ее здесь видели?
- Не очень чтобы...
- Значит, тайно прибегала...
- От людской молвы. Да и когда ей было - целый день и вечер в ларьке торгует. Если и прибежит, то ночью, поубирает, еду сварит и снова домой бежит...
- В прошлый раз, - переменил разговор Коваль, - вы сказали, что пистолета у Ивана Чепикова не видели. А знали, что зять потерял пистолет недели за две до убийства?
- Он и голову мог потерять.
- Вы не находили оружие в хате или во дворе?
Степанида только плечами пожала.
- А Мария или Лагута?
- Не знаю и не слышала.
- А может, он никакого пистолета и не терял?
- Может, и не терял, - равнодушно согласилась Степанида.
- Ну что ж, - поднялся Коваль, - так и будем считать...
На дворе полыхал июль. Солнце плыло в небе, как раскаленный масленый блин, горячий воздух пропекал через одежду, заманчиво играла мелкой волной синяя река. Горьковато пахла нагретая солнцем лоза, и запах этот напомнил Ковалю детство.
- С этой Клименчихой ногу сломаешь, - словно извиняясь за ее несговорчивость, сказал Бреус. - Ядовитая баба. И не поймешь, в бога она верит или в черта. Мать все же, но и слезинки не уронила. Будто и в самом деле верит, что Мария прямиком в рай отправилась...
- Оставьте, капитан, - недовольно остановил его Коваль. - О некоторых вещах не следует говорить таким тоном. - И, чтобы смягчить свои слова, дружелюбно добавил: - А не искупаться ли нам, Юрий Иванович? Глядишь, и пистолет ненароком в речке найдем. Бывает, неизвестно по каким причинам и за какие заслуги нам помогает господин случай.
Начальник уголовного розыска, который давно изнемогал в своем мундире, с радостью согласился.
Они разделись в лозняке напротив двора Лагуты.
Остывая, перед тем как лезть в воду, они расположились в редкой тени молодых ив, на небольшом камне, утопавшем в высокой траве.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76