Мне показалось, что пол за стойкой приподнят. В ней не меньше шести футов, подумал я, глядя на джинсы, плотно облегающие ее крутые бедра, и кожаную рубашку без рукавов. Бицепсы ее казались внушительнее моих, но кожа была нежной, как у ребенка, волосы пышные, ярко-рыжие и широкий чувственный рот.– Что будем пить, приятель? – спросила она глубоким контральто.– Вас зовут Хейзел? – спросил я.Она утвердительно кивнула.– Я – Чет Арнольд. Меня прислал сюда Джед Реймонд. Налейте мне бурбона с содовой. Если у вас есть «Джим Бим».По ее лицу промелькнула быстрая приятная улыбка.– Джед – хороший мальчик.Она повернулась к стоящим позади рядам бутылок, а я с удовольствием следил за игрой мышц на ее обнаженных руках. Ни унции жира – за исключением тех мест, где это необходимо женской фигуре. Хейзел была самой привлекательной из всех крупных женщин, которые мне встречались.Поставив передо мной стакан виски, она внимательно посмотрела на меня.– Вы у нас надолго думаете остаться?– Это зависит от многих обстоятельств, – ответил я. – Видите ли, я ведь зарабатываю на жизнь, как Тарзан – только инструментов у меня больше. – Она посмотрела на меня вопросительным взглядом. – Лазаю по деревьям с топором и пилой за поясом, – пояснил я.Наклонив слегка голову, сложив свои сильные руки под пышной, великолепно очерченной грудью, она смотрела на меня.– На садовника вы не очень похожи, – заметила она. Еще ни один рентгеновский аппарат не проникал в меня так глубоко, как взгляд этой женщины.Я перешел в наступление.– Вы родом не с ранчо, где-то недалеко от Кингмена, Хейзел?А вы проницательны, приятель. – В ее глубоком голосе прозвучали приветливые нотки. – Только из Аризоны, а из Невады. Родилась в Мак-Гилле, это к северу от Эли. Иногда меня охватывает такая тоска по скалам и утесам моего детства, что я готова плакать подобно только что родившемуся теленку.– Но ведь самолеты все еще летают, – напомнил я.– Я привязана к этому проклятому заведению. Она покачала своей красивой головой. – Когда становится уж совсем тоскливо, я выпиваю пятизвездную бутылку бренди и старалось забыть обо всем. Что будете есть?– Джед сказал, что у вас прекрасные бифштексы.– И он совершенно прав. Берите свой стакан и отправляйтесь вон за тот столик. – Хейзел показала в угол зала. – А я приготовлю бифштекс.– Я люблю не слишком прожаренный.Через двадцать минут передо мной стоял бифштекс с горой жареной картошки и кучей помидоров. Я взял вилку и в течение пятнадцати минут не отрывался от тарелки. Это был действительно огромный бифштекс.Когда Хейзел снова подошла к моему столику, я уже кончил есть и передо мной стояла пустая тарелка.– Что еще? Яблочный пирог? Кофе? – спросила она.Я потрогал ремень, натянувшийся у меня на, животе.– В следующий раз.Она посмотрела в сторону бара. Там все было тихо. Я перевел взгляд на ее ноги. Хейзел была в ковбойских сапогах из кожи ручной выделки, украшенных серебряными бляшками. Такие сапоги стоят недешево. По-видимому, «Дикси пиг» не угрожало банкротство.Хейзел села за стол напротив меня и оперлась подбородком о ладонь. Ее пристальный взгляд проникал, казалось, до самого моего позвоночника.– Вас выдают глаза, – сказала она. – Чем вы действительно занимаетесь, Чет?Я достал сигареты, предложил ей и закурил сам.– Неужели отец учил вас задавать подобные вопросы, Хейзел?– Он всегда доверял мне, – ответила она, – и рассказывал обо всем, что мне хотелось знать. Итак, чем?– Время от времени я делаю ставки – и часто выигрываю, – я решил пойти ей навстречу.– Вот это ближе к правде, – удовлетворенно кивнула она. – На человека, зарабатывающего на жизнь физическим трудом, вы не похожи, приятель. Значит, делаете ставки. На что? На лошадей?– Да, – согласился я.– Неужели? – Она выпрямилась с такой быстротой, будто через стул, на котором она сидела, пропустили электрический ток. – Вы помните Утреннюю Звезду? На моих глазах она пробежала пять с половиной фарлонгов меньше, чем за…Мы стали вспоминать прошлое.Действительно, тесен мир. Первым мужем Хейзел был Чарли Эндрюз, знаменитый игрок, завсегдатай всех ипподромов страны. Мне не довелось с ним встречаться, но был он, однако, другом моего приятеля, который, к сожалению, встал на пути летящей пули. Я решил не говорить Хейзел об этом.Через пять минут мы выяснили, что одновременно были в Луисвилле на дерби и в Балтиморе на розыгрыше Гран-при несколько лет назад, хотя никак не могли решить, в каком году.– Нет, я точно помню год, – настаивала Хейзел. – Тогда я впервые начала посещать ипподромы, Мне было тогда семнадцать.– Значит, сейчас тебе…– Не увлекайся арифметикой, наездник.– …меньше, чем мне, – закончил я.Она сидела и вспоминала прошлое.– Я не встречала более безобразного мужика, чем Чарли Эндрюз, – произнесла Хейзел с задумчивой улыбкой. – Ростом он был всего лишь метр семьдесят, зато весил за сто десять килограммов, и мускулы были у него даже на ушах. Он остановился в закусочной в Эли выпить чашку кофе. Я работала там официанткой. Чарли ехал в Санта-Аниту. Но прошло три недели, а он все еще сидел на стуле в закусочной, стараясь уговорить меня разделить его состояние. Он ухаживал за мной с утонченностью медведя, а я была тогда совсем зеленая. Шел день за днем, он сидел напротив меня за стойкой, занимая сразу два стула, и расхваливал меня изо всех сил. «Хейзел, милая, – говорил он, – у тебя круп как у чистокровной кобылы. Вряд ли мне удастся встретить девушку с таким задом».Она покачала головой.– И в конце концов мы поженились. Мне было хорошо с ним, хотя были дни, когда мы едва сводили концы с концами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45