Мой гид направился прямо в бар.– Его хозяин – мой приятель, – сказал он, показывая на небритого, со спутанными волосами мексиканца. – У него лучший бар в городе.Я посмотрел на пустые столы, грязный потолок и засиженные мухами стены.– Он вам не родственник? – спросил я Джимми.– Двоюродный брат, – ответил он без тени смущения. Поскольку я превосходно знал правила обращения с американскими туристами, Джимми сел за стол и заказал «Канэдиэн Клаб» для нас обоих, даже не спросив меня, какой сорт виски я предпочитаю.– Заказывайте сколько хотите, – ободряюще сказал я. – И не торопитесь. Я прогуляюсь на Улицу девушек.Джимми тут же слез со стула.– Но я должен пойти с вами, – запротестовал он. – Они обманут вас, амиго.– Я стесняюсь, Хаим Карлос, – ответил я, – Лучше уж пойду один. Я заплачу вам те же комиссионные, которые вы получаете в публичном доме. – Он посмотрел на меня с сомнением, но вернулся к столу и стакану «Канэдиэн Клаб».Выйдя на улицу, я несколько раз скрывался в подъездах и оглядывался. Мне хотелось убедиться, что он не следует за мной. Судя по всему, он решил остаться в – баре двоюродного брата. Я не был в Хуаресе несколько лет, но точно знал, куда идти. Я свернул в третий переулок и чуть не вывихнул ногу, ступив на восемь дюймов ниже, где кончался асфальт и начиналась утоптанная земля.Дом старухи я нашел без труда. Я сразу узнал наполовину проржавевшую чугунную ограду вокруг переднего двора, который был размером не больше почтовой марки. Эд Моррис сопровождал меня во время предыдущего визита. Сам Эд уже давно покоится в шести футах под землей, кормя своим телом растущие на могиле маргаритки. Он так и не сумел избавиться от главного своего недостатка – болтать в незнакомом баре.Я постучал в дверь. Старуха внимательно осмотрела меня через глазок. Не знаю, к какому выводу она пришла, но дверь открыла. Мы не разговаривали. Она рассматривала сотенную, – полученную от меня, а я снимал рубашку. Затем ее жирные пальцы шевельнулись – и с молниеносной быстротой банкнот исчез.Занимаясь моей рукой, старуха что-то мурлыкала себе под нос. Сначала я опасался, что ей придется отпаривать бинты или смочить повязку эфиром, но старуха осторожно разрезала ее в нескольких местах и сняла, почти не причинив боли. Свое дело она знала, это уж точно. Нельзя сказать, что операция протекала безболезненно, но, учитывая срок, в течение которого повязка не снималась, все прошло намного лучше, чем я ожидал.Пока старуха готовила новую повязку, я смотрел на рану. Судьи на конкурсе красоты вряд ли пришли бы в восторг от ее вида, но было очевидно, что рана заживает. Новая повязка, наложенная старухой, была меньше и не так выпирала из-под рубашки. Перевязывая рану, старуха молчала. Во время последнего моего к ней визита она казалась на три года старше архангела Михаила и за прошедшее время явно не пользовалась Фонтаном Молодости.Выйдя на улицу, я направился к главной магистрали Хуареса. Поднимаясь на тротуар, я машинально оглянулся и в тусклом уличном свете увидел фигуру, очень похожую на Джимми. Я тут же вошел в подъезд, подождал, но мимо подъезда никто не прошел. Я начал беспокоиться. Достал носовой платок, вытер специфическую красную пыль переулка с ботинок и вернулся в бар.Хаима Карлоса Торреона Гарсия там не было.Его двоюродный брат с взлохмаченной шевелюрой удивленно посмотрел на меня. Он не ожидал, что я вернусь так быстро.– Не понравились девушки, а? – спросил он.– Клиент оказался неудалым, – ответил я. – Постарел, должно быть.– С каждым из нас может случиться такое, – философски заметил он, но все-таки перекрестился, отгоняя приближение самого страшного в жизни дня.Дверь распахнулась, и в бар ввалился Джимми. Он тоже удивился моему быстрому возвращению. Его сочуствие по поводу моей неудачи было бы более убедительным, если бы я не обратил внимание на толстый слой красной пыли на его ботинках.Я бросил на стойку бара банкнот и вытолкнул его на улицу, прежде чем он успел заговорить. Если он знал что-то, это должно было остаться при нем. Пусть его двоюродный брат считает, что мой внезапный, уход объясняется расстройством чувств после неудачного посещения публичного дома. Джимми узнал нечто опасное для него. Смертельно опасное.Мы сели в его машину, Он то и дело нервно поглядывал в мою сторону. Если Джимми и стал обладателем информации, я уверен, он не знал, как с ней поступить. Ему обязательно нужно было посоветоваться с кем-то, чтобы организовать финансовый налет на бумажник гринго. Хаим Карлос Торреон Гарсия имел все необходимые пиратские инстинкты, но не очень хорошо представлял себе, как их воплотить в жизнь. И вряд ли уже успеет представить.– Пожалуй, я уже насмотрелся на сказочный город Хуарес, – сказал я, поворачиваясь к нему и вытаскивая из-под мышки кольт. Глаза его выпучились, как у лягушки, сидящей на горячем камне.– Поезжай к пограничной зоне. Когда к тебе подойдет таможенник, скажи ему по-испански «без покупок». И ничего больше. Ну-ка, произнеси, а я послушаю.– Но компра, – хрипло сказал он.– Вот это и скажешь. Больше ничего. Ну, поехали.Он с трудом произнес эти слова на мосту, но это и не имело значения. На нас не обратили внимания. Я повторил предостережение, когда мы приблизились к американской стороне. И здесь все прошло гладко. Через две минуты мы ехали по улицам Эль-Пасо, и я почувствовал себя спокойнее. Чего мне хотелось избежать в первую очередь, – неприятностей в Мексике. Мексиканские власти имеют обыкновение бросить гринго в клетку, кишащую блохами, и терять от нее ключ. Можно, конечно, подкупить тюремщиков и выбраться из тюрьмы, однако удается это не всегда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45