Я мысленно дала себе пинка за то, что не сумела выманить у него эти показания.
– А пленка от камеры наблюдения?
– Она у нас, в отделе вещественных доказательств. Мы проверили то, что было записано в течение часа перед обнаружением тела. Возможно, стоило просмотреть ее целиком.
– Мы знаем, что этот тип привлекает помощь со стороны. Он доказал это в инциденте со мной прошлой ночью. Он вполне мог в обоих случаях нанять одного и того же мальчишку, чтобы тот отвлекал внимание.
– Тогда, возможно, у него есть напарник?
– И возможно, у нас появилась ниточка.
Но так или иначе, все это было очень зыбко, в лучшем случае – сомнительно. Мальчишки может не оказаться на пленке, и мы можем никогда его не найти. Даже если нам это удастся, вполне вероятно, что его просто наняли, как вчерашних, через какого-нибудь Флойда, и он не владеет никакой или почти никакой информацией о преступнике.
Но по крайней мере сейчас у нас хотя бы появилась возможность что-то делать, а не просто ждать новых жертв.
Харб внимательно и сочувственно посмотрел на меня.
– Не хочешь встретиться попозже? Может, пойдешь отдохнешь сначала?
– Нет. Все равно не засну. Впрочем, я могла бы что-нибудь съесть. Ты как, голоден?
– А когда я не голоден?
Я посмотрела на его швы на губах.
– Неужели тебе не больно есть?
– Больно до чертиков. Но человек ведь не прекращает дышать только потому, что простудил дыхалку. Я знаю местечко, где подают отличный филеофиф.
– Feel awful?
– Нет, я не чувствую себя ужасно, – хихикнул Харб. – Я чувствую себя прекрасно.
Я приняла нарочито бесстрастный вид. Харб недовольно надул губы:
– Ну ладно тебе, Джек. Я две недели ждал момента пустить в ход эту шутку.
– Надо было еще подождать.
Мы взяли машину Харба, купили несколько чизбургеров в придорожном заведении и съели их уже у меня в кабинете. Я позвонила в наш отдел улик, и Билл оказался лишь необычайно рад возможности самому принести видеокассету от камеры наблюдения из первого магазина.
– Я слышал, теперь ты свободная женщина, куколка, – оскалился он, демонстрируя строй неестественно белых зубных протезов.
– Я не свободна, но мои ставки умеренны.
– Ну, сколько стоит… скажем, три с половиной минуты?
– Речь не о деньгах. Тебе придется договариваться с моим коммерческим директором.
– Можешь получить ее за два бакса, – обронил Харб. – Включая мои комиссионные.
Билл ухмыльнулся порочной ухмылочкой, и я с изумлением увидела, как этот шестидесятивосьмилетний сатир двинулся ко мне развинченной походкой моряка. При этом кости у него скрипели.
– К сожалению, – вклинилась я, прежде чем он успел воспользоваться этой возможностью, – налогоплательщики требуют моего времени в первую очередь.
– Ты динамистка, Джек, только аппетит распаляешь у старика, а потом от ворот поворот.
Он ущипнул меня за щеку и вышел из комнаты. Я повернулась к Харбу:
– Спасибо тебе, что насплетничал Биллу о моей нынешней доступности.
– Это тебе месть за то, что натравила на меня фэбээровцев. Хочешь последний чизбургер?
Я покачала головой и вставила в плейер видеокассету. Как и ожидалось, качество оказалось никудышным. Пленка была черно-белой, с крупным зерном от частой перезаписи – ее явно использовали не одну сотню раз; да и запись велась на огромной скорости, так чтобы на одной шестичасовой кассете мог уместиться целый день.
В левом верхнем углу кадра значилось время записи; я перемотала ее на 18.00 и включила просмотр.
И вот вам пожалуйста: в 18.42 в магазин вошел некий юноша, направился прямиком к полке с журналами, а затем вдруг упал на пол и принялся сотрясаться, как лист на ветру. Два других покупателя вместе со служащим подбежали к нему посмотреть, в чем дело.
Припадок длился почти две минуты, а рапидом на кассете занял секунд двадцать. Затем парень встал и опустив голову, покинул магазин, избегая смотреть в объектив камеры – причем делал это очень умело, имея несомненный опыт.
– Если это настоящий припадок, то я балерина, – сказал Бенедикт.
Я отогнала возникший у меня мысленный образ Харба в балетном трико и перезапустила кассету уже на малой скорости, так, чтобы она больше соответствовала реальному времени. В качестве вещественного доказательства кассета была практически непригодна – настолько скверным было качество изображения. Я вынула ее из плейера и поставила вместо нее кассету из второго, сегодняшнего, магазина, надеясь, что у той качество окажется получше.
Иногда мечты сбываются.
На сей раз пленка оказалась цветная, кристально ясная. В отличие от раздражающего перескакивания туда-сюда предыдущей пленки здесь для записи были использованы целых четыре камеры, в четырех разных частях торгового зала, поэтому картинка была поделена на четверти.
– Это уже больше похоже на дело, – сказал Харб.
Я перемотала на то место, где парень вошел в магазин, и поганец предоставил нам свое превосходное изображение анфас. Потом он переместился от одного экрана к другому, и мы имели возможность наблюдать, как он сунул что-то в рот и повалился наземь в знакомых конвульсиях.
– Он как будто что-то отхаркивает.
– Алказельцер. Старый трюк: создается впечатление, что у человека изо рта идет пена.
– Давай позовем сюда каких-нибудь патрульных, пусть тоже поглядят.
Бенедикт сел на телефон и согнал к нам в комнату с полдюжины дежурных полицейских. Они набились в мой кабинет и тоже просмотрели видеозапись. Никто не узнал мальчишку.
– Очевидно, этот прием он уже использовал прежде, – сказала я. – Скорее всего магазинные кражи; может быть, для отвлечения внимания, пока его сообщник скрывается с украденным товаром.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78