– Спасибо за приглашение, – с улыбкой ответил я. – Но у нас действительно мало времени. Приближается ночь.– Понимаю. Хотя, мне кажется, шансы найти корабль теперь уже ничтожны.– Боюсь, вы правы, лорд. Но служба есть служба.– Да-да, конечно. До свидания. И желаю удачи.Он пожал мне руку и отошел. Его дочь после минутного колебания тоже протянула мне кончики пальцев. Она действительно была хорошая девочка.Я возвратился к вертолету.– У нас не так много времени и бензин на исходе. – Уильямс тактично старался не встречаться со мной взглядом. – Еще час, и наступит ночь. Куда летим?– Домой, – устало выдохнул я, и мне не удалось наполнить свой голос бодростью и оптимизмом.Мы пролетели над лужком, который, по словам лорда Кирксайда, стал последней взлетной полосой для туристского самолета молодого лорда Кирксайда. Мы летели на север низко, так что никто на островах не мог нас заметить. Потом свернули на запад, потом – на юг и, наконец, на восток – в направлении места, откуда начинали сегодняшние поиски.Когда мы подлетали к пляжу, солнце почти касалось горизонта. Быстро темнело. Я с трудом различал черный силуэт островка, покрытого деревьями, слабый блеск серебрящегося песка и верхушки рифов, отделяющих пляж от открытого моря.Уильямс не собирался делать круг, чтобы осмотреться, а сразу пошел на посадку. Наверное, это было рискованно, но Уильямс был уверен в себе, как древний египтянин, который умелой рукой запустил бумеранг и теперь ждет его возвращения. Я тоже не беспокоился. С не слишком разбирался в вертолетном деле, но жизнь научила меня, что, находясь рядом с таким человеком, как Уильямс, можно быть спокойным даже под дулом пулемета.Только две мысли нарушали мой душевный покой: я уже предвкушал приятное ночное путешествие через лес и не менее приятное объяснение с дедом Артуром о полном провале моих поисков. Оставалось только решить, какое из двух зол я считаю меньшим. Причем проблема была чисто теоретической, поскольку и большего зла избежать тоже не удастся.Уильямс протянул руку к тумблеру, включающему прожектора, чтобы осветить место посадки, но свет вспыхнул на долю секунды раньше, чем он щелкнул переключателем. Ослепительный луч света ударил с земли, резанул по глазам и осветил нашу кабину, как полуденное солнце. Скорей всего, мощный прожектор диаметром сто двадцать пять сантиметров был установлен на самом берегу.Уильямс заслонил глаза рукой и тут же неловко упал вперед уже мертвым, потому что его белая рубашка на груди мгновенно пропиталась кровью.Я скрючился за креслом, пытаясь отыскать иллюзорное спасение от автоматных очередей, разбивающих лобовое стекло. Вертолет начал как бы клевать носом, медленно поворачиваясь вокруг своей оси.Я хотел перехватить рычаги управления, еще стиснутые пальцами погибшего пилота, но в этот момент стрелявший сменил тактику: теперь он метил в картер мотора, и металлический звук от пулевых ударов сливался с шумом мотора и скрежетом рикошетов. Несколько секунд ужасающей какофонии, и вдруг мотор резко остановился. Вертолет неподвижно завис в воздухе, но я уже ничего не мог поделать. Я напряг мускулы в ожидании страшного падения, но оно оказалось, скорее, очень громким – машина упала на торчащие из воды верхушки подводных скал.Я подумал, что нужно добраться до двери, но не смог сориентироваться – она мелькнула надо мной, когда мы падали носом вниз, а через секунду меня отбросило на приборную доску. Я был в шоке и все еще никак не среагировал. А ледяная вода постепенно и бесшумно уже стала проникать во все щели.Несколько секунд гробовой тишины – и снова заработал автомат. Пули, чуть не задевая меня, пробивали внутреннюю часть корпуса, разбивали стекло над моей головой. Мне казалось, что стреляющий видит меня и бьет прицельно, точно, наверняка. Я старался как можно глубже спрятать голову в прибывающую ледяную воду. Наконец, удары пуль и тяжесть воды сделали свое дело – мертвая туша вертолета потеряла равновесие, наклонилась вперед, на секунду замерла в этом положении и, соскользнув с верхушек рифов, камнем пошла на дно. Среда, между закатом и 20.40 Среди любителей «черной» тематики в разговорах за столом для бриджа бытуют два устойчивых убеждения. Во-первых, утверждают, что мужчина в момент повешения испытывает оргазм. Во-вторых, считается, что утонуть – это спокойная, легкая и чуть ли не приятная смерть.Пока что не могу поделиться впечатлениями о пребывании на виселице, но могу разочаровать будущих утопленников: это один из самых ужасных видов смерти. Я знаю о ней не понаслышке. Я тонул по-настоящему, и воспоминания об этом, поверьте, не доставляют мне удовольствия.Голова мгновенно распухла, как будто в нее накачали сжатый воздух, уши и глаза страшно болели. Нос, рот и желудок были переполнены морской водой, а легкие, накачанные бензиновыми парами, казалось, готовы были разорваться. Наверное, в этот момент мне было бы гораздо приятней опустить голову в воду и погасить этот жуткий пожар в легких одним глотком спасительной воды. Но я не думал об удовольствиях.Проклятые двери заклинило. Их трудно было в этом винить, учитывая, что корпус ударился сначала о скалы, а потом о морское дно. Я толкал их, тянул, бился о них кулаками и всем телом. Безрезультатно. Кровь стучала мне в уши, ребра вдавливались в легкие, и смерть была близка, как идея христианского смирения добровольцу-санитару в негритянском лепрозории.Я оперся ногами о приборную доску, ухватился за ручку двери и дернул ее, сознавая, что, скорее всего, это будет последнее усилие в моей жизни. Дверь не дрогнула, зато ручка осталась у меня в руках, в то время как сам я, словно выброшенный катапультой, перелетел в глубину наполненного водой салона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90