для того же, кто находится на дыбе, это целая вечность. Наблюдавшие за происходящим на экране не испытывали физических мучений, но страдали от душевных мук, и эти двадцать секунд показались им бесконечными. Все они вели себя совершенно одинаково: их глаза то и дело перебегали с циферблата часов на экран.
Секундная стрелка достигла цифры «шесть», но ничего не случилось. Пробежали еще одна, две, три секунды – и опять ничего. Все как по команде посмотрели на Моро, который с безмятежным видом развалился в кресле. Он улыбнулся:
– Отбросьте свои сомнения. Бомба установлена глубоко, к тому же вы не учли фактор искривления земной поверхности.
Все взоры обратились на экран, и тогда они увидели это. Сначала на линии горизонта возникла маленькая выпуклость, она стала расти и раздуваться с ужасающей скоростью. Не было ослепляющей вспышки белого света, не было вообще никакого светового излучения, только этот гигантский столб воды и облако водяного пара, которое росло и распространялось до тех пор, пока не заполнило весь экран. Оно было совсем не похоже на атомный гриб, зато очень напоминало своими очертаниями веер, более толстый в центре, чем по краям, нижняя сторона которого располагалась почти параллельно поверхности моря. Если бы можно было посмотреть на это облако сверху, то оно выглядело бы как перевернутый зонтик, но сбоку казалось гигантским веером, раскрытым на 180 градусов и более плотным в центре, там, где взрыв прошел кратчайшее расстояние до поверхности океана. Внезапно этот гигантский веер, занимавший весь экран, съежился почти наполовину.
Испуганный женский голос спросил:
– Что с ним случилось? Что с ним случилось?
– Ничего с ним не случилось, – благодушно ответил Моро. – Дело в телекамере. Оператор втянул объектив, чтобы картинка поместилась на экране.
Телекомментатор, который бессвязно вещал миру о том, что зрители и сами прекрасно видели, продолжал бормотать:
«Сейчас оно высотой две тысячи четыреста метров. Нет, даже больше. Три тысячи будет точнее. Вы только подумайте: три километра высотой и шесть в поперечнике у основания! Господи, неужели эта штука не перестанет расти?»
– Примите мои поздравления, профессор Аахен, – сказал Моро. – Ваша маленькая безделушка неплохо сработала.
Аахен бросил на него взгляд, который должен был быть свирепым, но таковым вовсе не был. Сломленный дух требует долгого времени на исцеление.
Следующие тридцать секунд телекомментатор молчал, но не потому, что злонамеренно уклонялся от исполнения обязанностей. Просто он был настолько потрясен, что не мог найти подходящих слов для описания своих эмоций. Не часто комментатору выпадает возможность стать свидетелем жуткого зрелища, разворачивающегося прямо у него на глазах. А точнее, ни одному комментатору в мире не выпадало такой возможности. Наконец он немного пришел в себя:
«Дайте, пожалуйста, полное увеличение».
Все исчезло, кроме основания центра «веера». По поверхности океана лениво скользила легкая рябь.
«Вот это, видимо, и есть приливная волна, – разочарованно произнес комментатор. Увиденное явно показалось ему весьма незначительным продуктом для того титанического взрыва, который он только что видел. – По-моему, не слишком похоже на приливную волну».
– Невежественный юнец, – печально произнес Моро. – Сейчас эта волна перемещается со скоростью примерно шестьсот километров в час. Достигнув мелководья, она резко снизит скорость, зато ее высота возрастет обратно пропорционально падению скорости. Боюсь, бедный юноша испытает потрясение.
Через две с половиной минуты после взрыва комнату наполнил оглушительный рев, от которого телевизор готов был разлететься на кусочки. Это длилось примерно две секунды, после чего громкость резко уменьшилась до приемлемого уровня.
«Просим у вас прощения, друзья, – раздался новый голос. – Мы не успели вовремя дотянуться до регулятора громкости. Боже! Такого ужасного грохота никто просто не ожидал. По правде говоря, мы вообще не думали, что будет какой-то шум при подводном взрыве».
– Болван!
Щедрый как всегда, Моро обеспечил свой прием освежительными напитками, и теперь он сделал небольшой глоток «Гленфиддиша». В отличие от него Барнетт приложился к своему виски основательно.
«Честное слово, вот это был удар! – Первый комментатор вернулся в эфир. Он опять замолчал на некоторое время, пока камера продолжала фокусироваться на приближающейся приливной волне. – Мне это не слишком нравится. Волна, возможно, не такая высокая, но я никогда не видел, чтобы она передвигалась так быстро. Интересно...»
Зрители так и не выяснили, что же его заинтересовало. Раздался нечленораздельный крик, сопровождаемый грохотом и треском, и неожиданно приливную волну на экране сменила голубизна неба.
– Его снесла ударная волна. Мне следовало предупредить их об этом. – Если Моро и испытывал раскаяние, то очень умело скрывал его. – Могло быть и еще хуже, тогда камера перестала бы работать.
Как обычно, Моро оказался прав. Через несколько секунд комментатор снова вышел в эфир, но он был настолько ошеломлен, что совсем забыл об этом факте.
«Господи! Моя бедная голова! – Затем последовала пауза, то и дело прерываемая вздохами и стонами. – Прошу прощения, уважаемые телезрители. У меня есть смягчающие обстоятельства. Теперь я знаю, на что это похоже, когда тебя сбивает скорый поезд. Если мне позволено слегка пошутить, то я знаю, кем бы мне хотелось работать завтра. Стекольщиком. Эта ударная волна, наверное, выбила стекла во всем городе. Давайте посмотрим, работает ли наша камера».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108