Давай наконец признаем это.
- Нет.
Ответ Бороданкова был тверд, как и его кулак, которым он стукнул в
этот момент по колену.
- Нет, я не отступлюсь. Если Лебедев смог придумать, то и я смогу.
Мискарьянц, конечно, не старая развалина, но у него наверняка наличест-
вуют все болячки, которые и должны быть у тридцатилетнего мужика. Он не
может быть абсолютно здоров. Гастрит, бронхит курильщика, немножко сер-
дечко. Ты видела, какие у него мышцы ног? Играл в футбол или в хоккей, к
гадалке не ходи. А коль играл, значит, падал, значит, незалеченные сот-
рясения мозга, пусть и легкие, но были обязательно. Он не может быть
здоровее того художника, Вихарева. А Вихарев продержался всего четыре
дня. У него всего и было-то немного повышенное давление, а пожалуйста
тебе - инсульт. Я уверен, что мы на правильном пути, нужно продолжать
работать с модификациями лакреола. Еще немного - и мы сделаем это.
- Не знаю, Саша.
Ольга бросила сумочку на кресло и подошла к Бороданкову. Александр
Иннокентьевич обнял ее и усадил к себе на колени.
- Ну что ты, Олюшка? Руки опускаются? Так всегда бывает, это нужно
перетерпеть. Зато представь только, что нас ждет, когда мы разработаем
методику. Считай, докторская у тебя в кармане. Слава, почет, деньги. Ты
сама подумай, ты же целый год работаешь медсестрой со своей кандидатской
степенью. Ну неужели тебе не обидно приносить такую жертву впустую?
- Не знаю, Саша, - повторила она, обнимая его за шею и утыкаясь под-
бородком в густые светлые волосы мужа. - Мне почему-то кажется, что ни-
чего у нас не выйдет, они так и будут умирать, и мы с тобой ничего не
сможем с этим поделать. Иногда я ловлю себя на том, что перестаю пони-
мать, что ты делаешь. Наверное, у меня просто не хватает мозгов на эту
работу. Даже если у тебя получится, докторскую я все равно не напишу.
- У нас получится, - мягко поправил ее Бороданков. - Не у меня, а у
нас с тобой. У всех нас. Ты способная, Олюшка, ты талантливая, ты обяза-
тельно защитишься. Мы запатентуем изобретение и уедем отсюда к чертовой
матери, откроем собственную клинику, станем богатыми и уважаемыми
людьми. Вот увидишь, все будет отлично. Сейчас я обойду палаты, и мы с
тобой поедем домой. Давай сегодня сходим куда-нибудь поужинать. Ты такая
красивая в этом костюме, жалко, если ты его снимешь и начнешь возиться у
плиты. Давай?
- Давай, - кивнула Ольга, вставая и поправляя юбку. - Иди, Саша, я
тебя здесь подожду.
Бороданков снял с вешалки ослепительно белый халат, аккуратно застег-
нул его на все пуговицы и отправился с вечерним обходом. Идя по светлому
длинному коридору отделения, он думал о том, что Ольга, конечно же, пра-
ва, без разработок Лебедева они с места не сдвинутся. Это он перед женой
корчит из себя гения, утверждая, что если Лебедев смог придумать, то и
он, Бороданков, сможет. На самом деле Александр Иннокентьевич прекрасно
отдавал себе отчет в том, что с Лебедевым ему не равняться. Он всегда
мог то, чего не могли другие. Это Бороданков понимал еще тогда, когда
был аспирантом Лебедева. И почему он так не вовремя умер! И черт дернул
старого дурака незадолго до смерти жениться на молоденькой женщине! Был
бы женат на своей старухе, никуда б она из России не делась и проблем бы
не было. Отдала бы все бумажки до единой, даже не взглянув в них. А Ве-
роника тут же нашла себе спонсора и свалила за границу вместе со всеми
архивами мужа. Ищи ее теперь.
К Мискарьянцу Александр Иннокентьевич зашел в последнюю очередь. Гер-
ман сидел за компьютером, погруженный в работу.
- Добрый вечер, голубчик. Я вижу, работа идет полным ходом, - весело
приветствовал его врач.
- Да, все получается. Просто удивительно, как хорошо мне работается
здесь! Кажется, всю жизнь здесь провел бы, - засмеялся в ответ програм-
мист.
- И как скоро вы закончите?
- Думаю, послезавтра. А может быть, даже завтра. Скажите, Александр
Иннокентьевич, я смогу уйти домой сразу же, как только закончу програм-
му?
- В ту же минуту, - заверил его Бороданков. - Вот видите, домой
все-таки хочется, а ведь только что говорили, что провели бы здесь всю
жизнь. Хорошо, с работой, я вижу, полный порядок. А самочувствие?
Что-нибудь беспокоит?
- Так, - Герман пожал плечами, - слабость какая-то, но это ерунда, я
вас уверяю. Это оттого, что я все время сижу, не хожу совсем, не двига-
юсь. Вернусь домой и сразу восстановлюсь, дело двух-трех дней.
От врача не укрылось, что лоб Германа был покрыт испариной, волосы
прилипли ко лбу, хотя в комнате благодаря открытому окну было довольно
прохладно. Вокруг губ залегли синюшные тени. Он прав, подумал Бородан-
ков, дело двух-трех дней. А то и меньше.
- Как давно вы чувствуете слабость?
- Дня четыре, наверное. Может быть, пять.
Герман пожал плечами и радостно засмеялся.
- Я так много работаю, что все дни слились в один. Если вы мне скаже-
те, что я у вас уже целый месяц, я вам поверю.
- Так не годится, голубчик, - укоризненно покачал головой Александр
Иннокентьевич. - Даже самая продуктивная работа требует перерывов. Отв-
лекаться, конечно, нельзя, это моя методика запрещает, а вот спать нужно
обязательно. Не забывайте, во сне мозг продолжает работать, и, между
прочим, намного лучше, чем когда вы бодрствуете. Вы целый день заставля-
ете его действовать в определенном направлении, которое вам самому ка-
жется правильным. Вы загружаете свой биологический компьютер информаци-
ей, а потом начинаете указывать ему, как он должен эту информацию пере-
рабатывать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22