Но в ваших указаниях зачастую отсутствует логика, в них мас-
са вкусовщины, начиная с того, что вам лично глубоко неприятен какой-то
ученый или специалист и поэтому вы, сами того не замечая, избегаете под-
ходов, которые этот специалист предлагает, и кончая тем, что вы раздра-
жены и вам нездоровится, оттого что вы съели на обед что-то не то. А
когда вы спите, все подобные глупости спят вместе с вами, а мозг, нагру-
женный информацией и чистыми, не замутненными никакими эмоциями теорети-
ческими постулатами, работает четко и спокойно, в том темпе и том режи-
ме, который наиболее ему удобен. Ведь не случайно, когда вы пришли к
нам, отвлеклись от всего и успокоились, вам пришлось начать всю работу
заново. Ведь признайтесь, в последнее время дома вы почти не спали?
- Верно, - удивленно протянул Мискарьянц. - Какой уж тут сон, когда
сроки поджимают, начальство торопит, заказчики теребят, а у меня ничего
не получается... И захочешь уснуть, а не получится.
- Вот видите. Спать нужно обязательно и помногу, иначе ни о каком
продуктивном творчестве и речи быть не может. Пока вы бодрствуете, вы
сами себя насилуете, пытаетесь руководить собственным мыслительным про-
цессом. А руководите вы им не всегда правильно. Только не каждый находит
в себе силы в этом признаться. Что ж, голубчик, прощаюсь с вами до завт-
ра и еще раз напоминаю: сон, сон, сон.
Выйдя из палаты, которую занимал Герман Мискарьянц, Александр Инно-
кентьевич зашел в комнату, на двери которой красовалась табличка: "Лабо-
ратория". В обычных больницах за дверью с таким названием занимаются
тем, что исследуют взятые на анализ кровь, мочу, желудочный сок. В кри-
зисном же отделении, которое возглавлял Александр Иннокентьевич Бородан-
ков, в лаборатории сидели фармацевты.
- Кто готовит комплекс для восьмой палаты?
- Я.
Молодой парень лет двадцати пяти, крепкий, круглоголовый, с внима-
тельными темно-серыми глазами, повернулся на своем крутящемся стуле и
вежливо встал.
- Исключите из комплекса все успокоительные и снотворные препараты, -
приказал врач. - Оставьте только лакреол и витамины.
- Хорошо, Александр Иннокентьевич.
От фармацевтов он вернулся в свой кабинет. Ольга сидела за его
письменным столом и читала дневник наблюдений, который Бороданков вел на
каждого пациента. На тетради, которая лежала перед Ольгой, была наклеена
бумажка с надписью: "Палата 8. Мужчина, 30 лет, жалоб нет, хронические
заболевания отрицает. Математик-программист".
Услышав, как открывается дверь, она обернулась и вопросительно пос-
мотрела на мужа.
- Ну как там дела?
- Ничего нового, Олюшка. Ты же разносила ужин, все сама видела. Писа-
тель дрыхнет без задних ног, как поступил к нам вчера, так и отсыпается
с тех пор. Художница работает, света белого не видит. Ей нужно было по
договору проиллюстрировать двадцать томов детской энциклопедии, она че-
тыре тома сделала, и наступил кризис. Помнишь, она жаловалась, когда
первый раз приходила, что ей хочется к каждому тому найти свое образное
решение, свой стиль, а не получается. Рисовать же просто иллюстрации к
тексту ей неинтересно. Сейчас она, по-моему, отоваривает по одному тому
в день.
- А Мискарьянц?
- С ним не так просто, детка. Налицо все признаки острой сердечной
недостаточности, по-видимому, от нее он и скончается. Но жить ему оста-
лось как минимум еще дня два, а то и три, а свою программу он может за-
кончить уже завтра. После этого у меня не будет оснований задерживать
его здесь, он уйдет домой и умрет в своей постели. А этого, как ты пони-
маешь, допускать никак нельзя.
- И что ты предлагаешь?
- Я отменил ему снотворные и успокоительные, оставил только лакреол и
витамины. Это либо замедлит его работу над программой, либо приблизит
конец. Ты не видела мой зонт? Черт, куда я его засунул? А, вот он. Все,
детка, я готов. Пошли.
Александр Иннокентьевич своим ключом открыл тяжелую дверь служебного
входа и тщательно запер ее за собой. В кризисное отделение без ведома и
разрешения заведующего пройти не мог никто, даже главный врач клиники.
Ольга Решина, жена Александра Иннокентьевича Бороданкова, была очень
счастлива в браке. Своего мужа она завоевывала долго и трудно, целых
семь лет, и теперь дорожила им, как некоторые дорожат автомобилем, на
который копили деньги многие годы.
Ставку на симпатичного холостого доцента кафедры психиатрии Ольга
сделала уже на первом курсе. Ей, приехавшей из далекого Ворошиловграда и
жившей в студенческом общежитии, казалось, что такое замужество будет
очень удачным ходом, полезным и для дальнейшей жизни в Москве, и для
карьеры. Она тут же объявила, что будет специализироваться на этой ка-
федре, посещала все факультативы и научные кружки, ходила на консульта-
ции, при этом стараясь попадаться на глаза доценту Бороданкову и выбирая
часы, когда он находится на кафедре. Александр Иннокентьевич, конечно
же, не был столь наивен и маневр разгадал сразу. В романах со студентка-
ми для него не было ничего нового, и он достаточно ловко умел получать
удовольствие и при этом не попадаться на крючок. Но в этот раз ситуация
была несколько иной. Дело было в том, что Оля Решина ему не нравилась.
Вкус у Бороданкова оригинальностью не отличался, он любил стройных длин-
ноногих блондинок с пышной грудью и узкими бедрами. Ольга же была совсем
другой - темноволосой, широкой в кости, с аппетитными округлыми ягодица-
ми и небольшим аккуратненьким бюстом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22