Он был уверен, что ухо Ганса по
звуку отличит золото от меди или серебра. Еще он бросил вниз маленький
кусок поросячьей кишки, зашитые с одной стороны и раскрытый с другой.
- Ух! - произнес он.
- Мне нужна помощь в том, чтобы вернуть себе кое-что, принадлежащее
мне, Темпус. Мой труд, это все. То, что подлежит возврату, мое, я тебе это
гарантирую.
- Я помогу тебе сам.
- Нам нужны будут инструменты, лошадь, веревка, силы...
- Идет. Я все запишу, все будет сделано. Ты сделаешь одолжение мне, я
тебе. Договор между нами заключен?
- То же сделали он и я. Я хочу, чтобы эта бумага была подписана и
передана ясновидящей С'данзо. Хорошо, Темпус. Договорились.
- До полудня. Спокойной ночи. Заложник Теней.
- Спокойной ночи, Человек-Тень. Ты ведь не сказал "Заложник", правда?
- Нет. - Темпус повернулся, пошел назад между строениями по
направлению к свету, к менее зловонному месту. Позади него беззвучно
исчезли в тени три золотые монеты и маленький пакетика наркотиком, который
он уронил.

На следующий день сразу после рассвета Ганс обнял Лунный Цветок и
сделал вид, что нашел золотую монету в ее ухе.
- Я искала тебя, а не монету, - сказала она ему.
- Понимаю. Но посмотри, в другом твоем ухе есть еще одна штучка для
Мигнариал. Я даю тебе золото, потому что нашел его, а не потому, что ты
мне помогла. Сегодня тебе передадут записку для меня.
Лунный Цветок спрятала обе монеты под шалью, в том месте, которое она
называла сокровищницей.
- Не хмурься. Мигни получит свою монету. А ты сделаешь кое-что для
меня, Ганс, если это что-то я предпочту вместо монеты?
Расслабившись, он с серьезным видом кивнул головой.
- Без вопросов.
- Моя дочь очень молода, и считает тебя очень романтичным человеком.
Сделай вид, что она твоя сестра.
- Но ты же не можешь этого по-настоящему хотеть. Цветок Страсти, -
сказал он, намекая на то, какого рода детство он пережил. К такому он
прибегал редко. - Она дочь моего друга, и я не буду звать ее кузиной.
Кроме того, она видела меня... в таком виде. Я, наверное, не смогу больше
смотреть ей в глаза.
Она взяла в свои руки его худые беспокойные руки вора, который
гордился тем, что никогда не причинял вреда тем, кого обворовывал.
- Увидишь, Ганс, увидишь. Это было божественное колдовство, и не надо
этого стесняться. Теперь ты будешь осторожен?
- Буду.
Она внимательно смотрела ему в глаза.
- Но ты уже собираешься его разыскать?
- Собираюсь.

Поклонники самой древней богини Тиба с капюшонами на головах
направлялись к своему маленькому храму. Это был их путь. И правительству
так было легче держать их под наблюдением, Гансу тоже было легко
затесаться между ними. Слегка опустив плечи, немного припадая на одну ногу
под скучной коричневой робой - и он уже вовсе не был ловким вором со
скользящей походкой.
Служба была скучной, да ему никогда и не нравился запах ладана. От
него хотелось чихать и спать одновременно. В той мере, в какой он вообще
задумывался о религии, он склонялся больше к вере в полубога
Рэндера-Исправителя. Но сейчас он терпеливо наблюдал. Среди почитателей
этой богини в Санктуарии были два слепых верующих. У обоих были трости.
Хотя только одна из них была белой, человек, стоявший слева, не держал ее
в руке.
Ганс считал свою свару с другим вором-убийцей действительно
обыкновенной. Покинув своего товарища, убийца-вор ухмыльнулся.
- Пусть тебя возьмет Тиба. - И Лунный Цветок видела эту богиню или,
по крайней мере, что-то похожее на ее иконы и амулеты. Здесь у нее было не
более сорока почитателей и только этот несчастный храм. Вор воспользовался
правой рукой, чтобы отбросить страшную трость, и левой - чтобы вонзить
кинжал в свою жертву и использовать трость против Ганса.
Подошло время причастия. Ганс наблюдал, что делают другие. Они
смешались в толпе, шум усилился, когда все начали во имя Ее говорить друг
другу милые глупые слова с пожеланием мира. Обычный бессмысленный ритуал,
"мир" было только словом, а жизнь и ее нужды - совсем другое дело. Ганс
смешался с толпой.
- Мира и любви тебе, брат, - сказала женщина из-под капюшона цвета
темного вина, ее рука скользнула под робу Ганса и он схватил ее за
запястье.
- Мира и более ловких тебе пальцев, сестра, - спокойно произнес он и
обошел ее, направляясь к своей цели. Чтобы полностью удостовериться, он
сблизился капюшон к капюшону с человеком с белой тростью и с улыбкой
сделал бесстыдный, непристойный жест. Капюшон и палка не шелохнулись,
вперед была осторожно протянута рука, чтобы ощупать его.
- Пусть Ее мир снизойдет на тебя, брат мой, - сказал слепой высоким
голодом, Ганс четко проговорил ответные слова и отвернулся.
- Проклятый подонок, - зашипел на него зелено-красный капюшон. -
Бедный слепой Сорад среди нас уже многие годы и никто никогда не делал в
его адрес таких отвратительных жестов. Кто ты такой?
- Тот, кто считает, что тот, другой - слепец, вовсе не слепой и не
принадлежит к нам, кто прошел проверку, брат. Ты его когда-нибудь раньше
видел?
Тот, кто с ним заговорил, грубый, в полосатой робе из Мрсевады,
огляделся:
- Ну... нет. Того в перчатках?
- Да. Думаю он их надел, потому что его трость - да, и тебе мира,
сестра - свежевыкрашена.
- Ты думаешь, это переодетый охранник? Что он из... дворца?
- Нет. Думаю, что Принцу нет никакого дела до нас. - В последнюю
минуту Ганс заменил последнее местоимение и почувствовал гордость за это.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87