Нам надо торопиться. На реке может тронуться лед, а нам возвращаться в Сеймчан.
А из зала в ответ:
– Освободите Туманова – мы вас на себе перетащим!
Разумеется, никакой моей серьезной вины доказать не удалось. Ни взятки, ни подделки документов, ни кражи дизелей! Меня как бы осудили, но таким образом, чтобы я сразу же попал под амнистию.
Я выхожу из клуба. Ликует приисковое начальство, толпы людей. Конвоиры уже пьяные – когда успели?
Римма в то время жила в Пятигорске и уже работала диктором телевидения. Двумя годами ранее на краевой телестудии появилась вакансия, и главный режиссер Маргарита Злобина уговорила ее участвовать в конкурсе. Из почти трехсот претендентов, в числе которых были актеры, дикторы других студий, по конкурсу прошла Римма. Филфак она закончит позже.
Я только потом узнал, что в дни, когда я сидел под следствием в магаданской тюрьме, по требованию колымских следователей у Риммы в пятигорской квартире произвели обыск. Перерыли все, надеясь найти золото. А у нее не было даже обручального кольца.
Устав от всего происходящего, я решил распрощаться с краем, где пробыл больше семнадцати лет. Тогда я еще не понимал, как глубоко вошла в меня Колыма, как она будет манить к себе и принимать на протяжении жизни еще не один раз, постоянно будоражить душу, занимая мысли, возвращая память к прекрасным людям, за встречу с которыми я не устаю благодарить судьбу.
Мы уезжали из Среднекана на одной машине с адвокатом Капланом. Остановились переночевать на Стрелке вместе с друзьями, которые были на процессе и возвращались с нами в Магадан. Адвокат, вероятно, был хорошим шахматистом и пользовался любой возможностью сыграть с кем-нибудь. Вечером он сел играть с моими колымскими друзьями. Его пригласили к телефону и, пока он отсутствовал, парни переставили фигуры, а что-то даже убрали с доски. Когда он вернулся и взглянул на доску, лицо расплылось в улыбке:
– Знаете, ребята, так вы, наверное, у меня выиграете…
И восстановил на доске все, как должно было быть.
Я часто вспоминал эту сцену, покидая Колыму. В условиях, когда за моей спиной кто-то переставляет фигуры, двигает свои, все делает не по правилам, я чувствовал, что тоже смогу проиграть. А проигрывать я не люблю!

Часть 2
Глава 1
Сокровища таджикского царства Тохористан.
Первая зима на Буор-Сале.
Панихин, Кущаев, Кошев и другие.
Кого не устраивала артель «Алдан».
Помпоны у охотского моря.
«Считай, что мы родились второй раз…»
Переправа через Мякит.
«В ваших руках судьба объединения…»
Я попрощался с Колымой в 1967 году, когда наша старательская артель убедительно доказала свои преимущества и по ее примеру почти на всех приисках была создана подобная добровольная кооперация горняков. Это были крепкие трудовые коллективы. По большей части их возглавили люди, работавшие со мной в Сусуманском районе (Западное управление), в Ягоднинском районе (Северное управление).
Объединялись те, для кого унизительным было получать немного денег, ни за что не отвечая. Хотелось свободным трудом, взяв на себя всю полноту ответственности, зарабатывать больше, зарабатывать много, почти без ограничений. Принцип прост: каков твой личный вклад, таков фактический заработок. Каждый в коллективе знал, что если председатель получает три тысячи рублей в месяц, начальник участка две тысячи, то любой рабочий получит полторы тысячи рублей. Естественно, и руководство, и весь коллектив стремились работать как можно лучше. В общем успехе были заинтересованы все. Эта схема несколько десятилетий работала в наших артелях, обеспечивая производительность труда втри, в четыре раза выше, чем на лучших госпредприятиях. Сейчас похожая система организации труда успешно применяется в Китае.
Это не сегодняшний вариант, когда зарплата руководителя стала почему-то «коммерческой тайной» и директор предприятия может получать сколько вздумается, а рабочие – вообще ничего. Эта уродливая схема сделала определенную немногочисленную группу безмерно богатыми (тут назначенные миллионеры и те, кто приобрел капитал методом пирамид), а остальные превращены в ничто. Страннейшая ошибка, уничтожившая средний класс, опрокинувшая все общество и столкнувшая экономику страны в пропасть.
Когда государство берет у людей, а люди, компенсируя недоданное, доворовывают у государства, происходит, как замечено, сильное падение морали с обеих сторон. Воровство становится способом выживания, условием жизненного успеха – происходит разрушение самой ткани общества.
Столетия российской истории приучили нас ждать перемен с вершин государственности. Не только я – все, с кем я работал, чувств вали, а часто и понимали, что артельная форма организации труда один из инструментов экономического оздоровления и формирования гражданского общества. Инструмент этот не «сверху» предложен, а рожден «снизу», в живом процессе труда. Набирающий силу кооперативный сектор был первой попыткой создания самостоятельной экономической зоны, независимой от административной системы. Именно потому, что артельное движение предусматривало коллективную собственность на средства производства и зависимость заработков каждого от результатов общего труда, здесь не могло быть места нравам Дальнего Запада времен золотой лихорадки.
Это мы понимаем теперь, находясь уже в другой эпохе и оглядывая недалекое прошлое. А в послевоенные колымские годы, создавая первые артели по добыче золота, мы думали не о высоких материях, а больше о том, как вырваться из удушающей лагерной атмосферы подневольных работ, социальной униженности, бытовой неустроенности – к более свободному, инициативному труду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160