Тогда я часто ходил в кино.
– Вы хотите, чтобы я продемонстрировала вам стриптиз?
– Дело в том, что мой сержант и я – и я – имеем довольно сильное преимущество, поскольку получили возможность изучить ваш паспорт, если, конечно, он ваш...
Она уже дошла до предела.
– Что происходит? – взвизгнула она. – Пожалуйста! Пожалуйста, скажите мне! В чем вы меня обвиняете? Все вы?
Морс покорно сделал жест правой рукой в сторону Льюиса, и Льюис невыразительным, меланхолическим голосом прочитал обвинение:
– Миссис Карин Майклс – мисс Карин Эрикссон – я информирую вас, что вы находитесь под арестом по подозрению в убийстве некоего Джеймса Майтона, пополудни в воскресенье 7 июля 1991 года. Мой долг предупредить вас, что все, сказанное вами в присутствии трех полицейских офицеров, может с настоящего момента быть использовано в качестве доказательства в предстоящих слушаниях суда.
Морс встал и теперь стоял над ней.
– Вы можете ничего не говорить, во всяком случае некоторое время.
– Подразумевается, что вы обвиняете меня – меня? – в том, что я Карин, моя сестра. Сестра, которую убили.
– Вы все еще отрицаете это? – спокойно спросил Морс.
– Разумеется, разумеется, отрицаю!
– Вы знаете, а ведь мы можем доказать это. Шведские власти заявили нам, что обычно графа "примечания" в паспорте не используется – за исключением тех случаев, когда имеются очевидные приметы, которые могут помочь идентифицировать человека. В паспорте – в вашем, согласно вашим утверждениям, паспорте – этот раздел заполнен по-шведски. Мне было сказано, что там написано следующее: "Отчетливый диагональный шрам на внутренней части бедра выше левой коленной чашечки, длина восемь с половиной сантиметров, результат дорожного происшествия".
– Да? – она смотрела на главного инспектора, как будто хотела, побуждала, желала его доказательств обвинения.
– Итак, если вы имеете шрам в этом месте, то это доказывает, кто вы есть, не так ли? Но если не имеете... – если у вас его нет, тогда вы не являетесь сейчас и никогда не были раньше той женщиной, чьи приметы указаны в паспорте.
Карин Эрикссон, убийца Джеймса Майтона, в течение нескольких мучительно долгих секунд сидела совершенно неподвижно. Затем медленно, завораживающе, как высококлассная солистка стриптиза, сантиметр за сантиметром потянула вверх подол своей бежевой юбки, открывая обнаженную плоть внутренней части бедра.
Смотрела ли она на это глазами двух присутствующих детективов? Возбуждалась ли тайно от восхищенных взглядов мальчишек в школе в Упсале или преподавателей? Может быть, подобное на миг охватило ее даже от страсти грубого Майтона с крысиным лицом, который попытался изнасиловать ее в Витхэмском лесу и которого она столь хладнокровно убила?
* * *
Льюис осторожно вел машину по дороге, идущей вдоль опушки к деревне Витхэм. Радом с ним сидела констебль Райт, на заднем сиденье – Карин Эрикссон и главный инспектор Морс.
На такой стадии любого дела Морс почти всегда чувствовал глубокую печаль – возбуждающая охота позади, и виновный оказался лицом к лицу с соответствующим возмездием. Он часто раздумывал над вечной проблемой справедливости. Как и большинство цивилизованных людей, он понимал, что осуществление закона оправдано тем порядком, который он создает для мужчин и женщин, защищая их и давая возможность спокойно заниматься своим делом. Да, преступник должен быть наказан за свои деяния, на то и существует закон. А Морс – одна из опор этого закона. Вместе с тем он снова и снова, чувствуя рядом с собой присутствие Карин Эрикссон, возвращался к мысли о том различии, которое существует между законом и справедливостью. Справедливость была одним из тех слов, которые так часто употребляют с большой буквы, но определить ее намного труднее, чем сформулировать закон. Карин предстанет перед законом – он повернулся и посмотрел на нее – посмотрел в ее прекрасные голубые глаза, сейчас подернутые пленкой тихих слез. На несколько секунд, казалось, меж ними возникла незримая связь – между Морсом и молодой женщиной, убившей Майтона.
Внезапно, совершенно неожиданно, она нагнулась к нему и прошептала:
– Вы когда-нибудь занимались любовью с девушкой на заднем сиденье автомобиля?
– Не на заднем, – прошептан Морс, – на переднем. Разумеется. Часто!
– Вы говорите правду?
– Нет, – сказал Морс.
Он ощущал, что его собственный резервуар слез уже переполнен и они вот-вот появятся на глазах, когда их автомобиль выскочил на главную дорогу и повернул направо, мимо деревни Витхэм к полицейскому управлению. На несколько секунд ему показалось, что нога Карин нежно прижалась к его. Он так хотел надеяться, что не ошибся.
Глава шестьдесят третья
Из того, чему еще осталось случиться,
Есть несколько смертей (в том числе и моя).
В каком порядке и каким манером,
Нам еще предстоит узнать.
Филип Ларкин.
Избранные стихотворения
Заявление, сделанное Карин Эрикссон, мало добавило к тому, что Льюис уже знал о деле. Беспрецедентно, но Морс держал его в курсе всех ключевых аспектов дела – с момента появления первых подозрений в отношении "шведской девы" до превращения этих подозрений в уверенность. Имелось одно или два несовпадения: в частности, в сумме денег, которая была у Карин, когда она прибыла в Оксфорд; в количестве зрителей, присутствовавших на сеансе съемки в подпольном ателье виллы "Секхэм". Но путем сличения заявлений самой Карин и ее (совершенно законного) мужа оказалось довольно просто восстановить последовательность событий, которые произошли в воскресенье 7 июля 1991 года.
На дороге М40 Карин почти немедленно поймала попутную машину, которая шла в Коули около Оксфорда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91