А он под моей властью. Ты же, как новичок в линии, не вправе бросать мне вызов в течение года. Этот закон был введен, чтобы помешать неразумным младенцам-вампирам в первый год нарываться на противников, которые им не по силам, - любезно пояснил Джэн. - Так что, оказывается, не было нужды похищать твоих людей: ты сама сдалась. И, боюсь, у тебя впереди еще триста шестьдесят пять дней на обдумывание своего вызова. Я подумаю, чем заполнить это время...
Ухмылка Джэна говорила, что пара недурных идей у него уже имеется.
Я выругалась про себя. Проклятие! Почему я не узнала побольше обо всех этих законах и порядках, прежде чем радоваться собственной выдумке? И почему позволила слепой жажде мести заставить таиться от Кости? Менчерес был прав: месть - самая пустая из эмоций. Кажется, она к тому же толкает людей на невероятные глупости.
- Я уже принадлежу Кости, - сказала я, в отчаянии разыгрывая последнюю карту. - Он кусал меня и проделывал со мной в постели вещи, которые в некоторых штатах караются законом!
- Происхождение бьет право собственности, милая моя Смерть, - шелковистым голосом отозвался Джэн. - Хотя у Криспина, безусловно, останутся о тебе приятные воспоминания... Но лишь воспоминания.
- Разреши тебя поправить, Джэн, - ответил Кости, выпрямляясь. - Ты прав, происхождение выше права собственности. Но у тебя нет никаких прав на нее, если она - моя жена!
Джэн, кажется, смутился. Как и я.
- Но она не твоя жена! - без надобности напомнил он.
Кости вытащил из кармана нож. Я напряглась, решив, что это сигнал к началу общей свалки. Но Кости просто провел лезвием по своей ладони и ударил окровавленной ладонью по моей.
- Клянусь кровью, что ты - моя жена, - отчеканил он. И тихо добавил, обращаясь только ко мне: - Я надеялся сделать это в более романтичной обстановке, Котенок. Однако обстоятельства не позволяют.
- Ты, верно, сошел с ума! - бушевал Джэн, вытаскивая из кармана собственный нож.
- Не двигаться! - В зале будто гром прогремел.
Джэн застыл как статуя; Кости, уже нацеливший на него окровавленный нож, тоже. Темноволосая фигура скользила по проходу, и люди расступались перед ней. Даже не видя лица, я узнала бы Менчереса - его выдавала катившаяся впереди волна беспредельной мощи.
- Менчерес... - Кости склонил перед ним голову. - Прав ли я в своем предположении?
- Во всем, кроме одного, - ровно ответил вампир.
- Ты всегда за него заступаешься! - выкрикнул Джэн, утратив выдержку.
Кости закатил глаза:
- Хватит уже об этом, а?
- Дело не в том, на чьей я стороне, - холодно проговорил Менчерес. - Я сказал, что Кости прав во всем, кроме одного. Кэт еще не признала его своим мужем.
Джэн ухватился за соломинку:
- Ты не понимаешь, что это значит. Мы не люди, для которых разводиться так же естественно, как дышать. Если ты согласишься, будешь привязана к Криспину до конца жизни. Нельзя ни передумать, ни освободиться от него, пока один из вас не умрет окончательно. И если ты позволишь другому себя трахать, он будет вправе безнаказанно убить того мужчину.
Менчерес улыбался, но в его улыбке не было и следа веселья.
- Да. Если брак объявлен, обратного пути нет.
Я отвела взгляд от лица Менчереса и встретилась с карими глазами Кости. Он ждал, вопросительно подняв брови.
- А ты не думаешь, что пора тебе познакомиться со своим отцом? - искушал меня Джэн.
На этот раз он меня поймал. Я повернулась к нему, и моя рука стиснула рукоять ножа, который я только что приняла от Кости.
Джэн развивал полученное преимущество:
- Я заключу с тобой сделку, Кэт. Иную, нежели предполагал. Ты сможешь уйти, заручившись моим словом, что я не стану предъявлять на тебя права и беспокоить твоих людей. Больше того, я отдам тебе Макса. Делай с ним что хочешь. Взамен я требую одного: ты откажешься от предложения Криспина и навсегда с ним расстанешься. Дашь слово!
Мой рот приоткрылся. Пальцы, сжимавшие нож, побелели.
- Максимильян, сюда! - трубно крикнул Джэн.
Дверь зала открылась. Ниггер посторонился, пропустив высокого мужчину. Как видно, фотография в газете была не слишком удачной. Лицом к лицу сходство между нами не оставляло сомнений. Я действительно была его копией.
От изумления я выдернула руку из руки Кости. Макс дошел до края арены и остановился. Последние несколько шагов, разделявшие нас, сделала я.
Его волосы отливали багрянцем, как у меня. И были такими же густыми. Господи, а глаза - серебристо-серые, точь-в-точь мои. И высокие скулы. Полные губы, прямой нос, сильная линия подбородка... Все как у меня, но с мужскими пропорциями. Даже стоял он в той же позе. Я будто смотрелась в колдовское зеркало, превращающее женщину в мужчину. Целую минуту я только и могла, что пялить на него глаза.
Макс тоже молчал. Когда он переводил взгляд от меня к Джэну, на его лице поочередно сменялись вызов и покорность. Однако он ни у кого не просил пощады. Что это: отвага или понимание неизбежности гибели?
Я наконец обрела дар речи:
- Знаешь, в чем я себе поклялась, когда мать рассказала мне, кто я и как все случилось?
Я придвинулась к нему, насколько это было возможно, не прикасаясь. Он стал походить на одну из тех статуй в саду. Только глаза следили со мной с напряженной сосредоточенностью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84