Ее даже нет в этой комнате, Вилли. Почему бы тебе не подойти и не развязать меня? Мы с тобой вдвоем скроемся, прежде чем Мама возвратится.
Уиллет Линди, он же мистер Каттер, взял скальпель и провел по лезвию большим пальцем.
– Это не сработает, Мама. Ты мне сама об этом говорила.
– Нет, Уилл, не надо, Уилл…
Ее живот был таким мягким и теплым.
Лестница на палубу была воткнута в грязь рядом с большим полноприводным вездеходом. Киль находился на высоте метра над грязью, а само судно стояло на толстых опорах стапеля для ремонта, который так никогда и не состоялся. Конструкция выглядела неустойчивой, и я боялся, что шхуна поедет, когда я встану на лестницу.
Через обшивку корпуса я услышал тихий звук. Голос Эйвы.
Шхуна стояла прочно, и я взобрался на палубу. Свет пробивался сквозь тонкую щель на окне, где один кусок пленки не полностью заходил на другой. Теперь я услышал и второй голос. Нагнувшись, я прижался к окну.
Над Эйвой стоял Уиллет Линди. Она, в одном белье, была привязана к столу для аутопсии. На Линди не было ничего, кроме выпачканных в грязь брюк от костюма и ботинок. Я видел, как он намечает пальцем направление разреза на ее животе, держа в другой руке скальпель и готовясь действовать.
Я бросился на дверь, и проржавевшие петли тут же отвалились. Это напоминало удар по бумаге: я споткнулся и, размахивая руками, пролетел через узкую каюту. Потом поскользнулся в грязи и крови, стекавшей с моих ног, и тяжело упал. Боль пронзила мое бедро, нож отлетел в сторону. Шхуна зашаталась на столбах, раскачиваясь, словно на воде. Снизу раздался треск, и судно дало крен. С полок на пол с грохотом упали консервные банки, бутылки из-под воды, тарелки, инструмент. Телевизор пополз вперед и остановился, удерживаемый проводами. По полу покатился пульт дистанционного управления, и я, почти голый, растянулся рядом.
Лента начала перекручиваться назад.
– Иее-яуп, тис-трис сипппен…
На экране из темноты появился рот Уиллета Линди и начал втягивать слова в себя. В это время реальный Линди стоял прямо надо мной, а в лицо мне смотрели два темных глаза двуствольного дробовика.
– Лежать! – завопил он. – Просто оставайтесь на месте, детектив Райдер.
Он так сильно ударил меня в бок ботинком с металлическим носком, что я скрючился.
– Я здесь все чистил и чистил, а теперь вы понаносили грязи.
Он направил ствол мне в голову.
– Оуп, иеняах, иеппух… – произнес телевизионный Линди, продолжая заглатывать собственные слова.
– Давайте вперед, через комнату. Не вставать. Ползком! Я пополз.
– Я наблюдал за вами, детектив Райдер, – сказал Линди. – Вы все время что-то вынюхивали вокруг Мамы. – В телевизоре массивные лапы Барлью превращались в бицепсы Дэшампса, сдуваясь после этого до размеров рук Нельсона.
– Крин-йее-уп, тенрип, ридши…
– Сядьте. Здесь. Не вздумайте. Двигаться.
Я повиновался. Если бы он нажал на курок, голова моя превратилась бы в кашу.
– Почему вы здесь? – требовательным тоном спросил он.
– Чтобы забрать доктора Даванэлле домой.
– Мама остается здесь.
Телеэкран показывал, как Эйва вставляет внутренние органы в Дэшампса, словно пакует посылку для отправки. Еще одно быстрое движение скальпеля, и разрез на теле зажил.
– Ттен-юпо, пинрип, тудо…
– Я не смогу вас связать. Поднимите руки вверх.
Он собирался отстрелить мне руки.
– Поднимите руки над головой, детектив Райдер.
Я никогда раньше ни от кого, кому удалось избежать смерти, не слыхал, что в такие моменты мир становился каким-то сверхреальным, почти светящимся, как будто добавляется еще одно чувство, позволяющее улавливать все. Даже едва заметное движение шхуны, словно кто-то еще хочет поприсутствовать при моем последнем мгновении в жизни. Интересно, может такое быть?
Вот, снова толчок, легкое потрескивание. Шепот деревянных досок? Или снаружи все-таки кто-то есть?
Линди скосил глаза вдоль черного ствола ружья. Он ничего не слышал.
– Поднимите руки вверх немедленно! – заорал он.
Я медленно начал поднимать руки через стороны вверх, чтобы дробь не попала в лицо. Палец Линди на курке от напряжения побелел. Я закрыл глаза.
Через дверь с воплем влетела желтая птица. Линди развернулся и разнес ее на куски. Птица распалась на мягкий снег белой пены и клочки пластика – вот и все, что осталось от бывшего спасательного жилета.
Я перекатился по полу и ударил Линди ногами под колени. Гром со стороны дверей. Ввалился Гарри. Я встал, хватаясь за стол. Шхуна затряслась от этих движений, и один из столбов опоры треснул. Она еще наклонилась, и хирургический инструмент с подноса рассыпался по полу. Линди увернулся от Гарри и ударил его прикладом в челюсть.
Гарри рухнул. Я схватил с пола скальпель. Линди повернулся к Гарри и занес над ним ружье.
Я зарычал и бросился на Линди, схватив его одной рукой за шею, а второй направляя дуло вверх и в сторону. Оно выстрелило в крышу, а отдача вырвала оружие из его рук. Я согнул Линди назад, через наклонившийся стол. Он, раня пальцы о скальпель, хватал меня за лицо, за руки. Между нами текла кровь. Он развернулся ко мне животом, и я ударил его скальпелем чуть ниже пупка. Он закричал и вцепился в меня зубами. При ударе я почувствовал сопротивление его кожи под острием ножа. Блестящее лезвие целиком утонуло у него в животе.
У меня хватило сил разрезать его донизу, до самого естества.
– Мама, Мама, Мама, Мама… – быстро повторял он, как молитву. Я взглянул на Эйву. Она качала головой. Нет, нет, нет.
Линди завыл:
– Мамамамамамамамамамама…
Я чувствовал, что руки слабеют.
– Дее-юуп, ренит, тесхеееуп… – На экране телевизора Эйва возвращала внутренности телу Нельсона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104