решил вставить своё грозное словечко Золотарёв. — Ты говори, да не заговаривайся.
Кадман не испугался.
— Ну как вы понять не можете?! — воскликнул он. — Никто нас уважать не будет до тех пор, пока мы сами себя уважать не научимся. И никакие секретные экспедиции, никакие вооружённые силы, никакие ядерные и прочие дубинки этого положения не изменят!
— А мы, значит, себя не уважаем?
— Если голосуем не головой, а другими частями тела, то да — не уважаем.
— Слушай, Кадман, а ты вообще русский? — осведомился Золотарёв с подозрением. — Фамилия у тебя какая-то странная.
— Нормальная у меня фамилия, — Антон поправил очки. — И намёки ваши в данном контексте совершенно неуместны. Хотя и многое объясняют.
— Что, например?
— Что вы из тех людей, кому нужна империя ради империи, а не ради людей, которые её населяют.
— Много ты понимаешь, сопляк!
— Ты тоже за языком последи, — урезонил капитана Роман. — А то не посмотрю, что ты весь из себя боевой пилот.
— Ладно вам, — Золотарёв, кажется, и сам понял, что погорячился. — Писатель сам хорош. Не понимает, блин, простых вещей.
— Я не блин, — тут же сказал Антон. — я Кадман.
Все заулыбались. Накал дискуссии сразу снизился, и Золотарёв смог продолжить:
— Вот ты говоришь: империя для людей. А я говорю: не может быть империи для людей. Если при строительстве империи ориентироваться на волю отдельных человеков, получится не империя, а цыганский табор — вроде того, что сейчас всякие там «реформаторы» построили у нас. Я вообще не понимаю, что это такое — демократия? Все равны? Почему меня уравнивают с каким-то бомжом подзаборным? Или с дебилом-переростком, у которого все мозги давно отшиблены в пьяных драках? Им, понятно, империя не нужна, но почему они имеют точно такое же право решать этот вопрос, как и я?
— Потому что это основное правило игры, — смиренно объяснил Кадман.
— Да не хочу я играть ни в какие игры! — заявил Золотарёв. — Не мальчик я уже, да и какие игры тут могут быть, когда речь идёт о нашем с вами будущем?
— Кстати, возвращаясь к тому, с чего мы собственно начали, — сказал Громов, — каким ты, Сергей, видишь наше будущее? Точнее, каким ты хотел бы его видеть?
— Уж, конечно, без этой вашей хвалёной демократии. Каким я вижу будущее? — он на несколько секунд задумался. — В первую очередь я отменил бы эту идиотскую избирательную систему. Равенства захотели? Чтоб, значит, каждый дебил и алкоголик мог в президенты выбираться? Не будет вам равенства. Ввёл бы шкалу. То, что ты родился, вырос и закончил среднюю школу, ещё ничего о тебе не говорит. О твоих родителях говорит, но не о тебе! Потом сдаёшь экзамены в институт или идёшь в армию. Ага, выбрал себе путь и доказал, что справляешься — получи своё избирательное право величиной в один голос. Закончил институт и пошёл в аспирантуру, отслужил два года срочной и пошёл в военное училище — получи ещё голос. Защитил диссертацию, дослужился до лейтенанта — ещё один голос. Сделал открытие, повоевал в «горячей точке» — ещё голос. И так далее. А в политику можешь идти, только набрав определённое количество голосов. Сотня есть — имеешь право выдвигаться в депутаты Государственной Думы, ещё больше — в президенты.
— Но при такой системе голоса будут элементарно продаваться и покупаться, — намекнул Кадман.
— А вот и нет! — торжествующе объявил Золотарёв. — Во-первых, голоса нельзя будет продавать или покупать. Во-вторых, периодически будет проводиться переаттестация, невзирая на чины и заслуги. Если окажется, что человек не соответствует своей должности, значит, нужно провести расследование, кто ему голосов прибавил и на эту должность поднял. Если факт коррупции удастся доказать — смертная казнь и для взяточника, и для взяткодателя. И потом, не забывайте, что все ключевые должности остаются выборными, и победить вы сможете только в том случае, если привлечёте на свою сторону как можно больше грамотных и опытных людей, а не бомжей, голоса которых можно сегодня за рубль купить.
— Ну а как быть с остальными? — поинтересовался Роман. — Не все, наверное, смогут в институт или в армию пойти. Кто-то ведь должен и у станка стоять, и улицы подметать, и канализацию чистить…
— Я же говорю, равенства не будет. Но по большому-то счёту, этим людям, что улицы метут, да дерьмо разгребают, избирательное право и не нужно. Они всё равно им не пользуются. Во время выборов посмотри: кто-то на дачу умотал — в грядке ковыряться, кто-то с утра за пивом сбегал и до вечера похмеляется, кто-то вообще забил болт, будто его это не касается — зачем им голоса? Зачем нам их голоса? На самом-то деле им не избирательное право нужно, а чтобы зарплату вовремя платили, да в магазинах жратвы и шмотья было вволю по доступным ценам.
— Технократия какая-то получается, — подытожил Роман.
— Ничего подобного! — немедленно встрял Кадман. — Технократия — это власть специалистов, а то, что нам нарисовал товарищ капитан, — это кастовая система. В этом его «будущем» человек, однажды оступившись или не добрав баллов на аттестации, попадает в парии и уже никакими силами из клоаки не выберется. Система эта на самом деле душит любую инициативу, любое новшество. Возьмём, к примеру, Королёва. Сергея Павловича. Знаете ли вы, сколько у него ракет на стартовом столе взорвалось, прежде чем первый спутник в космос отправился? А по предлагаемой нам системе его после первого взрыва в дворники услали бы, и не было бы никакого спутника!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121