-- Мы не очень хорошо поем песни, -- говорит Джон.
-- Тогда давайте рассказытать истории. -- Крис задумывается. -- А вы
знаете что-нибудь интересное о привидениях? Все пацаны в нашем домике
рассказывали по ночам о привидениях.
-- Лучше ты нам расскажи, -- просит Джон.
И он рассказывает. Слушать его истории довольно забавно. Некоторые я
не слышал с тех пор, как сам был в его возрасте. Я говорю ему об этом, и он
хочет послушать мои истории, но я ни одной не помню.
Немного погодя он спрашивает:
-- Ты веришь в привидения?
-- Нет, -- отвечаю я.
-- Почему?
-- Потому что они не-на-уч-ны.
Мой тон заставляет Джона улыбнуться.
-- В них не содержится материи, -- продолжаю я, -- и нет энергии -- а,
следовательно, согласно законам науки, они не существуют нигде, кроме как в
умах людей.
Виски, усталость и ветер в деревьях начинают мешаться у меня в голове.
-- Конечно, -- прибавляю я, -- законы науки тоже не содержат в себе
материи и не имеют энергии, и, следовательно, не существуют нигде, кроме
людских умов. Лучше всего сохранить целиком научный подход ко всему вместе
и отказаться верить и в привидения, и в научные законы. Только так будешь в
безопасности. Для веры во что-то остается очень немного места, но это --
тоже научный подход.
-- Я не понимаю, о чем ты говоришь, -- отвечает Крис.
-- Я просто резвлюсь.
У Криса опускаются руки, когда я так разговариваю, но не думаю, что он
обижается.
-- Один пацан из Христианского союза молодежи говорит, что он верит.
-- Он просто тебя дурачит.
-- Ничего не дурачит. Он сказал, что если людей правильно не
похоронили, их призраки возвращаются, чтобы преследовать других людей. Он
правда в это верит.
-- Он тебя просто дурачит, -- повторяю я.
-- Как его зовут? -- спрашивает Сильвия.
-- Том Белый Медведь.
Мы с Джоном переглядываемся, внезапно вспомнив одно и то же.
-- А-а-а, индеец! -- говорит он.
Я смеюсь.
-- Наверное, придется кое-что пояснить, -- говорю я. -- Я думал о
европейских привидениях.
-- Какая разница?
Джон хохочет:
-- Он тебя поймал.
Я на минуту задумываюсь:
-- Ну, у индейцев иногда другой взгляд на вещи, и я не утверждаю, что
он полностью неправилен. Наука не есть часть индейской традиции.
-- Том Белый Медведь сказал, что папа и мама не велели ему верить во
все это. Но бабушка шепнула ему, что это все равно правда, вот он в это и
верит.
Крис умоляюще смотрит на меня. Ему на самом деле иногда хочется о
чем-то узнать. Резвиться -- еще не значит быть хорошим отцом.
-- Конечно, -- отвечаю я, давая задний ход, -- я тоже верю в
привидения.
Теперь на меня странно смотрят Джон и Сильвия. Я вижу, что на этот раз
мне легко не отделаться, и мысленно готовлю себя к долгому объяснению.
-- Совершенно естественно, -- говорю я, -- считать невеждами
европейцев или индейцев, веривших в привидения. Научная точка зрения
низвела все остальные точки зрения до такого положения, когда все они
кажутся примитивными. Поэтому если человек сегодня говорит о призраках или
духах, он считается невеждой -- или же чокнутым. Почти невозможно
представить себе мир, где могут действительно существовать привидения.
Джон утвердительно кивает, и я продолжаю:
-- Мое личное мнение: интеллект современного человека -- не такое уж
совершенство. Интеллектуальные коэффициенты не слишком отличаются. Те
индейцы и средневековые люди были так же умны, как и мы, но контекст, в
котором они мыслили, был совершенно иным. В том контексте мышления
привидения и духи настолько же реальны, насколько для современного человека
реальны атомы, частицы, протоны и кванты. В этом смысле в привидения я
верю. Знаете, у современного человека ведь тоже есть свои призраки и духи.
-- Что?
-- О, законы физики и логики... система чисел... принцип
алгебраической подстановки. Все это призраки. Просто мы верим в них так
тщательно, что они кажутся реальными.
-- Мне они кажутся реальными, -- говорит Джон.
-- Не улавливаю, -- говорит Крис.
Поэтому я продолжаю.
-- Например, кажется абсолютно естественным подразумевать, что
гравитация и закон тяготения существовали до Исаака Ньютона. Только
чокнутый, наверное, будет думать, что до семнадцатого века гравитации не
было.
-- Конечно.
-- А значит, когда начался этот закон? Он существовал всегда?
Джон хмурится, пытаясь понять, к чему я клоню.
-- А веду я вот к чему, -- говорю я. -- До начала земли, до того, как
образовались солнце и звезды, до самого первоначального поколения всего
закон тяготения существовал.
-- Еще бы.
-- Сидя там, не имея ни своей массы, ни собственной энергии, не
находясь ни в чьем мозгу, потому что никого просто еще не было, ни в
пространстве, потому что и пространства тоже не существовало, нигде -- этот
закон тяготения все-таки существовал?
Вот теперь Джон, кажется, уже не так уверен.
-- Если этот закон тяготения существовал, -- говорю я, -- то, честное
слово, я не знаю, что вещь должна сделать, чтобы не существовать. Мне
кажется, закон тяготения прошел все испытания на несуществуемость, которые
только есть. Вы не придумаете ни единого качества несуществования, которое
бы не нашлось у закона тяготения. И ни одного-единственного научного
определения существования, которым бы он обладал. И все-таки по-прежнему
"здравый смысл" заставляет верить в то, что он существовал.
Джон говорит:
-- Кажется, мне надо будет над этим подумать.
-- Ну, тогда я предсказываю, что ты будешь думать над этим достаточно
долго и в конце концов поймаешь себя на том, что снова и снова
возвращаешься назад -- пока не придешь к единственно возможному,
рациональному, разумному заключению.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22